всклокоченные крышы, где солому разметал ветер. Наверняка та падла, барин хренов положил большинство мужиков, вот и осталось одно бабьё.
Отдав команду собрать местных я с недоумением наблюдал, как городские вояки выгоняли из изб жителей. При этом не брезговали тянуть что успеют. Пришлось прикрикнуть, это уже моё имущество.
— Господин, но они в своём праве. Всегда так было, берут что в руках унесут.
— А не хрена, скажи, что я каждому выплачу по четвертаку, чтобы порядок оставили.
Повеселевший тиун убежал успокаивать стражников и те побросали наеденное в избах.
Тот же тиун зачитал грамоту о смене владельца, — теперича вона ваш хозяин, — закончил он свою работу.
Народ выглядит апатично, им всё равно, кто придёт на смену хозяину. Хорошего от этого не ожидают. Половозрелых мужиков немного, десятка полтора, зато баб разного возраста десятков шесть плюс ребятня.
Закончив с представлением мы распустили народ и те с облегчением всосались в избы. Но теперь уже не прятались, мужики заторопились по взрослым делам, детвора по своим.
На холме стоит хозяйское имение, к нему мы вернулись после того, как определились с границами моих новых владений.
Как мне прочитал тиун лекцию по дороге — поместья бывают чёрные тягловые, дворцовые, поместья и вотчины.
Первые — это государственные имения, второй собственность великого князя и его фамилии. Третьи — казённые имения, которых власть выдавала служивым людям вместо жалования за их службу. Такое имение нельзя продать, подарить, заложить или завещать. Перестал выводить дружину на воинские сборы, потерял имение. А вот вотчины имели своего владельца. Могли быть владычные, монастырские или иметь частного владельца. Таким является и моё.
Лично я доволен, деревенька совсем рядом с городом, на берегу Вятки. Отсюда рукой подать до цивилизации.
Само имение производит странное впечатление. Такое ощущение, что соединили два больших здания и получился целый комплекс.
— А раньше туточки было два хозяина, два имения. Потом один откупил участок у другого и объединил их.
В результате два строения имели переходы на уровне второго этажа. Фасады украшены затейливой деревянной резьбой, я заметил балкончик с торца одного дома. Многочисленные жилые и хозяйственные помещения раскинулись неподалёку.
Тиун выкрикнул команду и его вояки пошли выгонять народ наружу. Начался бедлам, вдруг многочисленная челядь высыпала с криками и горестными стонами на площадь перед усадьбой.
Нифига себе, да тут душ тридцать, в основном бабы. Детей не заметил.
Тиун не стал ждать когда народ угомонится и опять крикнул своим, те ударами копия по мягким местам и спинам установили порядок.
Несколько минут бабский контингент слушал, а когда поняли смысл сказанного, опять завыли.
— А ну курвы, чего завыли?
Немного внимания со стороны стражи и опять настала тишина.
— А это стало быть дочка и жинка покойного, — и вперёд вытолкнули двух женщин. До этого они прятались позади. Заметно по богатой одежде, что они не холопки.
Тиун получил обещанные монеты и удалился с дружиной назад в город. А мы занялись приятным делом победителей, вхождением в наследство. Я только поручил своим присматривать за дружинниками моих товарищей. А то они уже начали присматриваться к местным молодухам. Это же моё хозяйство, поэтому придётся народу угомониться.
Для себя приказал очистить один из домов, там где имелся резной балкончик. Бабьё выгнали, нашлась тётка, которая здесь типа завхоза.
— Лукерья, — представилась немолодая и полная женщина.
— Луша, — прикажи готовить трапезу для нас.
Тётка хотела что-то возвратить, но я уже развернулся и вышел из комнаты.
5
Развлекались мы четыре дня, даже выбрались на охоту. А когда я уже устал от большой компании, Гриша с Федей заторопились назад.
С облегчением я смотрел за уходящей дружиной. Много внимания требовалось, чтобы не набедокурили молодые парни. А сейчас в доме наконец-то тишина.
Челядь женского пола шуршит, убирая последствия нашествия. В моём здании большая зала и несколько хозяйственных помещений. На втором этаже четыре не малых спальни, одна из них моя. С балкончика открывается обалденный вид на лес и реку. Есть ещё светёлка под крышей.
Лукерья ведёт меня по территории, за мной следует Пахомка и Шуда. Последний ещё кривится, когда бередит рану, но уже приступил к исполнению своей обязанности по охране меня родимого. Шуда бдит за всем и пугает до непроходящей икоты бабский контингент. Сейчас в доме кроме меня проживают только ближники, Пахомка и Шуда устроились на первом этаже. Остальные бойцы остановились в отдельном доме. Раньше здесь жили бобыли, но с некоторых пор они закончились, а помещения как раз подходят под наши нужды. Хорошая печь, тёплый стены. На трапезы собираемся у меня, готовят еду на кухне, она находится в дальнем углу участка во избежание пожара.
Лукерья показала избы, где жила челядь. Мы зашли внутрь и вызвали переполох. Ну, что-то похожее я уже видел у Григория.
Усадьба вольготно раскинулась на вершине холма, чай не город, где соседи подпирают заборами. Участок ограждён острым тыном и заметом. Вот только подновить не помешает. За забором раскинулся сад, сейчас покрытый снегом.
— Ну, Луша показывай хоромы, — и я показал на последний дом, где я ещё не бывал.
Женщина растерянно посмотрела на меня, но увидев угрожающий взгляд Шуды порысила впереди.
Я понимаю, что вторгаемся на женскую половину, но мне это до лампочки. Обе красавицы вне закона, могу отдать их правосудию для дальнейшего исполнения постановления суда. А могу и забыть про их существование.
Первый этаж поменее моего, тоже обеденная зала и комната непонятного назначения. В ней сидели несколько молодых девок и что-то мастерили, вышивали. Пискнув они испарились при нашем появлении, а со второго этажа вывалилась целая бабская делегация, две бывшие хозяйки в окружении нескольких женщин.
— По какому праву… — я не стал дослушивать возмущение одной из них и скомандовал Шуде, — гони всех на улицу, хочу посмотреть, кто в моём доме живёт.
Десяток женщин разного возраста построились пред моим отеческим взором. Уже виденные молодые девушки в количестве четырёх боевых единиц. Две бывшие хозяйки и пяток мамок зрелого возраста. По телосложению мамки годятся в молотобойцы, грузные с противными харями. Эти то не пашут в поле, обслуживают патронесс.
— Луша, в доме останутся только эти девчонки, пусть помогают по дому, остальных гони в шею. Определи их на время в избу для дворни, — а нет, так вот вам бог, а вот и порог.
Лукерья похоже смекнула, что власть поменялась окончательно, потому что махая руками начала выпроваживать сгруппировавшихся для отпора тёток. С божьей помощью выпроводили почтенных дам, дав собрать немногочисленные вещи. Шуда
