Из «Войны и мира» он взял на вооружение одну цитату: «Женитьба — это кот в мешке». Она приводила Энтони в восторг. Он трактовал ее по собственному опыту, именно таким его брак представлялся публике и именно таким он был на самом деле. В то время ему казалось, что нашим отношениям это не грозит. А еще у него появилась привычка, тоже взятая у Толстого, крестить мне лоб перед сном, как было принято у русских в девятнадцатом веке. «Нам так повезло, Нел, — сказал он однажды. — Ты береги себя, чтобы дожить до глубокой старости». Он хотел заставить меня бросить курить, потому что курение его раздражало, но при этом он меня любил. Вроде бы. Не могу побиться об заклад. Я его обожала.
Один мой знакомый считает, что жизнь — просто смена состояний, этапов, мы никогда ничего не достигаем. Теория эта мне была знакома и без него, но мне нравилось, как он ее излагает. Я помню, как меня уязвило и потрясло, когда Энтони впервые процитировал про «кота в мешке» при собравшихся — с малоприятным для нас двоих подтекстом. Еще один этап. К сожалению, с каждым последующим мы только сильнее разобщались, и как-то так выходило, что именно Энтони отгораживался, отдалялся, а я не понимала, в чем дело. Как будто следовал какому-то тайному графику или выделял на каждый этап некий ресурс энергии, а когда ресурс себя исчерпывал, мы расходились еще на шаг дальше. Еще одна завеса прохладцы, разделяющая нас, еще один повод для постоянного напряжения. Я пыталась понять, может, и я причастна к тому, что происходит, но вспоминалась только паника. Я начинала осознавать, как плохо его знаю. Я отчаянно хотела, чтобы вернулся прежний Энтони.
Я непрестанно, одержимо разбирала и анализировала его внутреннее «я» в надежде до него достучаться. Я потеряла на этом уйму времени. Выстраивала теории, одна другой заковыристее, и все мимо. В смысле, они не помогали. Я хорошо его знала, я могла без труда предсказать, как он поступит в той или иной ситуации, и практически не ошибалась — и при этом я не знала его совсем. Он унес с собой свою душу, а меня оставил теряться в поступках. Он гасил светильники по одному. Иногда мне казалось, что однажды он переступит через мое бездыханное тело, не заметив и не почувствовав укора совести. Пойдет себе, насвистывая. Для остальных он по-прежнему оставался душкой, а передо мной створки захлопнулись. Почему? Он превращал меня в ту, кем я не была, — для какой надобности? Что за тайный план, о котором я не знаю?
Зазвонил телефон. Джакомо вскочил, навострил уши, посмотрел на аппарат, на меня. Расплескивая воду, я выбралась из ванны и, завернувшись в роскошный халат, услужливо приготовленный «Гритти», кинулась в комнату. Сколько гостиниц пришлось обзванивать?
— Алло?
— Buon giorno[8], синьорина! Это Карло, портье.
— Да? Доброе утро, Карло.
— Если вы у нас остаетесь, синьорина, я могу предложить совершенно чудесный номер. Несколько окон. Вид на canale. Небольшой canale. Si?
— Да, si.
В мои сегодняшние планы входило искупать Джакомо, контрабандой вынести его из отеля, отыскать зоомагазин и прикупить какой-нибудь щегольский ошейник вроде тех, что я видела на других венецианских собаках, и поводок, а потом привести облагороженного пса в отель и сделать вид, что я обрела его в здешнем зоомагазине. Приехала в Венецию, чтобы завести собаку. Я специально посмотрела в буклете отеля, который нашла в ящике стола: мелкие животные постояльцам разрешаются. О переезде в другой номер я и думать забыла.
— О, grazie, Карло. Спасибо огромное.
Буду скучать по своей келье, но любоваться из окна небом и canale будет здорово! Маленький canale. Канальчик.
— Мне надо будет еще сходить по делам, Карло, но думаю, номер мне понравится.
Сколько он стоит, кстати? Я и так из всех возможных рамок вылезла.
— Дорогущий номер, да, Карло?
— Нет-нет, синьорина, цена та же. Мы будем рады устроить вас поудобнее.
— Очень любезно. Я пока соберу вещи.
— Не надо, горничная соберет.
— Тоже спасибо. Тогда я спущусь, и обсудим, хорошо? Где-то через час, ладно?
— Конечно, синьорина.
— Спасибо, Карло, большое спасибо.
Я повесила трубку.
Джакомо во время беседы придется посидеть в сумке. Но Джакомо молодец, не подведет.
Все прошло как по маслу. Благоухающий эфирными маслами Джакомо был паинькой, даже не пикнул. Новый номер обещан к двум, погода чудесная, небо безоблачное и голубое, как у Джотто. Сан-Марко наводнили просохшие и довольные жизнью туристы. Мы отправлялись на поиски зоомагазина, самого лучшего. Джакомо получил разрешение высунуть голову из сумки и дышать свободно. Нас ждал отличный день.
В Венеции можно обходиться и без знания итальянского. Город радушно привечает туристов, и, тем не менее, даже у самого дружелюбного продавца в голосе сквозит легкое пренебрежение. Умела бы я говорить на их языке, ко мне сразу изменилось бы отношение. Я стала бы своей! Я тут же пожалела о своем снобизме и смирилась с обстоятельствами. Однако жизнь со знаменитостью научила меня остро чувствовать своих и чужих. По отношению к себе уж точно. Я не любила звездную жизнь, точнее, не доверяла всему этому антуражу у нас, дома, а может, и повсюду, не только дома, но сейчас мне бы пригодился ключик, пароль, чтобы отомкнуть этот замкнутый город.
Мы с Джакомо поспрашивали в нескольких лавочках, но про зоомагазин никто не знал и слыхом не слыхивал. Наконец я увидела пухлого английского бульдога в роскошном ошейнике, дремлющего у порога перед магазинчиком восточных предметов искусства. Я бы и так не прошла мимо, но сейчас у меня была особая задача. В магазине меня приветствовала ухоженная блондинка средних лет. «Buongiorno!» — поздоровалась она с милой, но по-венециански сдержанной улыбкой. Я старалась даже не смотреть в сторону бронзовых танцующих Шив, художественно расставленных на двух-трех отдельных постаментах, — просветление, убивающее время самым экстатическим способом. Мне же требовались более приземленные сведения.
— Простите, — начала я, — вы не подскажете, где здесь какой-нибудь хороший зоомагазин? У моей собаки, — я продемонстрировала торчащую из сумки голову Джакомо, — порвался ошейник.
— Cheangelo! GuardacomecarinolEfemminaomas-chio? Маленький tesoro[9]. Иди сюда, tesoro, — позвала она, протягивая руки к Джакомо.
Я оставила выбор за ним, но Джакомо и ухом не повел. Тогда я вытащила его из сумки, и восхищенная блондинка взяла крохотную мордашку в ладони и от души расцеловала.
Джакомо стал моим ключом.
— Articoli per cani![10]— воскликнула она.
— Простите?
