одну стратегическую ошибку. Он привез с собой мяч. Чисто чтобы разнообразить досуг и совершенно не ожидая, что на даче появился ребенок, в чьих руках мяч приобретает чудовищную разрушительную силу.
Дени обнаружил мячик в автомобиле. Проснувшись после дневного сна, он решил обследовать крутую тачку службы охраны безопасности, стоящую во дворе, с тайной надеждой найти что-то вроде пистолета или наручников. Но вместо них на заднем сиденье лежал упругий красный мяч. Дени радостно гикнул и полез за ним, рассудив так: если приехавший офицер не стал запирать свою машину, то все, что в ней, можно брать.
Вытащив мяч наружу, он с предвкушением прицелился ногой… но сдержался. Госпожа Ильтен еще спит, и если ее разбудит звон разбивающегося оконного стекла, она будет очень недовольна. Надо играть там, где это ее не потревожит. Дени вздохнул, аккуратно взял мячик в руки и направился прочь со двора.
Разбудил Терезу телефонный звонок. Не успела она сказать «светлого солнца», как мужской голос эмоционально заорал в ухо:
— У меня ваш мальчишка! И я его не отпущу, пока вы не заплатите!
Сонное настроение мигом испарилось. Тереза зарычала:
— Что-о?! А ну-ка усохни, вымогатель драный! Немедленно отдай ребенка, не то башку оторву!
— Восемь тысяч единиц, — потребовал шантажист.
— В задницу тебе их запихаю! — посулила Тереза. — Поперек, мразь ты этакая!
Номер определился — уже хорошо. Дача номер 7. То-то ее хозяин с самого первого сезона Терезе не понравился! Противная морда! Тереза запахнула халат, метнулась обратно на второй этаж — она, в отличие от Дени, прекрасно знала, где Маэдо держит пистолет и наручники.
— Э, что такое? — вскинулся спросонья Маэдо. — Ты куда? Оставь оружие! А-а, зохен!
Катастрофически не успевая, он принялся натягивать брюки, путаясь в штанинах.
Рев Дени был слышен уже с полдороги. Тереза оскалилась, ускоряясь и теряя тапки. Ну, держись, ублюдок проклятый! Кажется, калитка была заперта — Тереза, не заметив этого, снесла ее с петель.
Мерзавец находился во дворе. Одной рукой засовывал в карман телефон, другой выкручивал ухо заплаканному пацану. Щуплая дрянь, издевающаяся над ребенком, потому что поднять руку на взрослого силенок не хватит!
— А ну отпустил! — рявкнула Тереза, направив на извращенца пистолет.
— Не надо! — сдавленно крикнул Маэдо, бегущий из последних сил.
Преступник в испуге отшатнулся, самодовольное выражение вмиг слетело с гадкой хари. Но выпустить мальца не сообразил. Маэдо зажмурился, но выстрел не прозвучал. Похитителю детей спасло жизнь его субтильное сложение. Тратить пулю на эту соплю? Тереза с размаху залепила кулаком в побелевшую морду, и хозяина дачи номер 7 отнесло на пару метров.
— Что, ублюдок? Маленьких обижать умеешь? А отвечать за это?
— В-в-вы… не так поняли…
— И что тут можно не так понять, зохенов ты педофил? Что ты сделал с мальчиком?
— Я-я-я… ничего… Я только за ухо его взял…
Этот извращенец посмел коснуться ребенка! Она вновь направила пистолет ему в лоб.
— Вот я тебя тоже за ухо возьму! И отстрелю его, к зохенам. А потом — все, что у тебя между ног. А после…
— Тереза, не стреляй! — Маэдо подлетел, перехватил ее руку с пистолетом. — Подожди! Что, зохен побери, случилось?
— Он пытался похитить Дени! — Тереза обернулась к Маэдо. — Шантажировал меня, требовал заплатить за его возврат. И еще неизвестно, какой вред он ему причинил!
— Я не-не-не похищал! — Тощий мужик, держась за распухающую на глазах скулу, захлюпал носом. Приближаться он опасался. — Он са-са-сам пришел. И вон что!
Он робко указал на машину, стоящую во дворе, и на дом. Что в автомобиле, что в доме явно не хватало стекол. В палисаднике валялся красный мяч. Дени, утерев слезы, виновато посмотрел на Терезу и на всякий случай прикрыл руками попу.
— Тереза, успокойся, — максимально убедительно проговорил Маэдо. — Кто кому вред причинил, это мы сейчас выясним. Рассказывайте!
— Так вот же. — Хозяин беспомощно обвел правой рукой пространство, левой продолжая придерживать щеку. — Я в саду был, вдруг зазвенело… Прибежал, а тут этот в мячик играет… Машина арендованная, я и так в сером списке за превышения скорости, а за такие повреждения меня в черный переведут… И стеклопакеты в том году поменял, думал, дюжину лет еще простоят… Знаете, на сколько ремонт потянет?
Тереза засопела.
— Я и позвонил. Ваш мальчишка, вам и платить. А она сразу…
— А нечего было чужого ребенка за уши дергать! — вновь озлилась Тереза. — Своего сначала заведите!
— А нечего меня обзывать педофилом! — Поняв, что его не будут убивать, сосед малость осмелел.
— Тихо! — гаркнул Маэдо.
Сосед вжал голову в плечи. На Терезу окрик особого впечатления не произвел, но она замолчала.
— Разумеется, ущерб будет оплачен, — пообещал Маэдо.
— Пусть выкусит! Он до слез дитя довел, я его засужу!
— Тереза, уймись, — увещевающе произнес Маэдо. — Сейчас разговор не о психических травмах, а о материальных потерях. — Он повернулся к несостоявшемуся «педофилу». — Сколько вы хотите?
Тот помялся.
— Восемь тысяч, я ж по телефону сказал.
— Дырку ему от бублика, а не восемь тысяч! Нашел кого объегорить, ишь ты. Я отлично знаю расценки, больше пяти тысяч здесь не наберется.
— Да мне каждый из этих стеклопакетов знаете во сколько обошелся? А машина? Мне придется продлить аренду на время ремонта, иначе точно — черный список. Восемь тысяч, и ни одной единицей меньше! — уперся он.
— Ах, так? — Тереза сердито вскинула пистолет и дважды выстрелила — Маэдо не успел остановить. Два оставшихся стекла осыпались осколками. — Для ровного счета.
— Кру-уто, — восхищенно протянул Дени, забыв о своей психической травме.
А Маэдо беззвучно застонал. Не могла охотничье ружье взять? Патроны к служебному пистолету подотчетны.
— Восемь тысяч! — Тереза всплеснула руками. — Рино меня убьет.
Маэдо поставил перед ней чашку чая и блюдце с нарезанными фруктами.
— Он тебя любит. И на каторгу готов был пойти ради тебя, но никак не за твое убийство.
Она фыркнула.
— Ты его плохо знаешь. За эти восемь тысяч он будет год меня пилить!
— Год быстро закончится. — Притворного сочувствия в голосе Маэдо не было. Он налил и себе, присел за стол напротив. — Но вообще-то мне непонятно, почему ты решила, что платить должен Ильтен. Дени — сын господина Хэнка.
— Тогда меня убьет Хэнк!
— Никто не будет из-за восьми тысяч убивать беременную женщину.
— Он будет меня попрекать. Я взяла на себя ответственность за его ребенка и облажалась. Что я смогу на это ответить? Только молчать в тряпочку, как Лика.
— Ни за какие сласти не поверю, что тебя можно заставить молчать, когда ты этого не хочешь. Если господин Хэнк позволит себе лишнее, то быстро
