1
Дэвид О'Коннор резким движением отодвинул папку с бумагами и встал из-за стола.
Ситуация казалась безвыходной. Как это все не вовремя! Опять ему придется отвлекаться от работы и заниматься поисками подходящей кандидатуры. Опять начнется эта чехарда…
Впрочем, он в любом случае обязан известить обо всем Натали.
Сунув руки в карманы, Дэвид сделал несколько шагов по просторному кабинету и решительно распахнул дверь в приемную, где сидела секретарша.
Строгая худощавая женщина лет сорока пяти в больших очках повернула голову и вопросительно посмотрела на шефа.
— Сильвия, будьте добры, пригласите ко мне мисс Норвил. Прямо сейчас.
Пирамида из разноцветных деревянных кубиков возвышалась над полом больше чем на метр. Мальчик отыскал в стоящей рядом коробке резную башенку и потянулся, чтобы водрузить ее на самый верх.
Натали с трудом удержалась от того, чтобы помочь малышу. Нет, сказала она себе, ребенок должен уметь добиваться всего самостоятельно — особенно такой, как Ник, ее маленький подопечный.
Раздался короткий стук в дверь, и на пороге детской появилась Сильвия. Мальчик испуганно обернулся, и от его неловкого движения хрупкая конструкция с грохотом рассыпалась по полу.
— Натали, мистер О'Коннор хочет срочно поговорить с вами, — сказала секретарша. — Он у себя в кабинете. — Сочувственно улыбнувшись, она исчезла за дверью.
Натали наклонилась к насупившемуся малышу:
— Не расстраивайся, Ник. Сейчас я пойду поговорю с твоим папой, а потом мы с тобой построим настоящий дворец, ладно? А пока сложи, пожалуйста, кубики в коробку.
Хорош отец, горько усмехнулась про себя девушка. Если дело такое срочное, мог бы сам подняться в детскую, а не посылать свою секретаршу. Заодно лишний раз посмотрел бы на сына.
За те полгода, что Натали проработала в этом доме, у нее сложилось впечатление, что Дэвид О'Коннор избегает общения с ребенком.
Она подошла к зеркалу и провела рукой по волосам, приглаживая непослушные пышные пряди, а потом с улыбкой повернулась к Нику:
— Я скоро вернусь.
Натали торопливо сбежала по лестнице, но перед кабинетом хозяина неожиданно для себя замедлила шаг. Ее вдруг охватила тревога, какое-то неясное предчувствие неприятностей.
Зачем О'Коннор вызывает меня? — гадала девушка. Что могло случиться?
Она с усилием подняла руку и открыла дверь кабинета.
— Входите, Натали, присаживайтесь, — натянуто произнес Дэвид. — Честно говоря, я даже не знаю, как сказать вам… Я сам был огорошен, но решить этот вопрос не в моих силах. Короче, через две недели вам придется уехать.
— Уехать? Через две недели? — Девушка прижала ладони к щекам и медленно опустилась в кресло. — Но почему?
— Вам отказано в продлении визы. Более того, оказалось, что срок вашего пребывания в нашей стране истекает гораздо раньше, чем мы думали.
— Нет, этого не может быть, — тихо пробормотала Натали. — Здесь какая-то ошибка…
Она вдруг почувствовала себя чужой в этом доме, в этой стране, и даже в собственной речи ей вдруг послышался неизвестно откуда взявшийся акцент, хотя за долгие годы, проведенные в частной школе в Хэмпшире, английский стал для нее почти родным.
Дэвид О'Коннор не сводил взгляда с лежащих перед ним на столе бумаг, и Натали показалось, что он избегает смотреть ей в глаза.
— Но здесь написано именно это, — сказал он, перебирая листы. — Черным по белому.
Эта банальная фраза и небрежность тона задели Натали за живое. Но чего ты, собственно, ожидала? — с горечью подумала она. Для О'Коннора это всего лишь досадная, но мелкая неприятность, один из пунктов в списке прочих дел. Каковы бы ни были твои чувства по отношению к этому человеку, в его глазах ты только наемная служащая, товар под названием «гувернантка», а точнее, просто няня.
Впрочем, за прошедшие полгода Натали научилась подавлять свои чувства. Ее наняли, чтобы она выполняла определенные обязанности, платят за это, и неплохо. На что еще она рассчитывала?
— И все-таки я уверена, что произошла ошибка, — твердо сказала девушка, проглотив обиду.
— Хотелось бы верить. — На мгновение в тоне Дэвида послышалось искреннее сожаление. — Но, увы, это не так, — резко добавил он.
Натали стиснула лежащие на коленях руки.
— Я хорошо помню, что срок моего пребывания здесь был продлен до окончания занятий в педагогическом колледже. У меня должно быть еще полтора месяца!
Дэвид О'Коннор медленно покачал головой, пристально изучая девушку холодными серыми глазами. Что было в этом взгляде? Интерес? Сочувствие? Или всего лишь недовольство сложившейся ситуацией?
Непроизвольно пытаясь защититься от этих беспощадных, отливающих стальным блеском глаз, Натали вжалась в кожаное кресло. Ее вдруг бросило в жар. Ну почему она была так уверена, что с продлением визы не будет никаких проблем? Ей и в голову не приходило, что она может получить отказ, и отъезд представлялся чем-то далеким и не реальным… А теперь выясняется, что осталось лишь две недели. Неужели придется навсегда покинуть этот уютный дом, расстаться с малышом Ником… и с его отцом?!
— Можете взглянуть сами.
Продолжая смотреть девушке прямо в глаза, Дэвид подал ей два листка бумаги. Натали протянула руку, и их пальцы на мгновение соприкоснулись. Она поспешно опустила взгляд к документам и сердито прикусила губу.
Шесть месяцев, которые провела Натали под одной крышей с Дэвидом О'Коннором, были для нее тяжелым испытанием. Каждый раз, когда они оказывались один на один, ей приходилось прилагать немало усилий, чтобы скрыть свое волнение. Впрочем, мистеру О'Коннору не было до нее никакого дела.
Хотя… секунду назад, во время этого короткого соприкосновения, девушке вдруг почудилось…
Но нет, мне это только показалось, попыталась убедить себя она.
Пока Натали пыталась вникнуть в смысл документа, Дэвид продолжал:
— Я уже разговаривал с представителями вашего посольства и со своим юрисконсультом. Они считают, что ничего сделать нельзя.
— А если я подам заявление на получение иммигрантского статуса? — уже без всякой надежды спросила Натали.
— Мы рассмотрели и этот вариант — он не проходит. Дело в том, что там огромная очередь желающих, и сейчас власти рассматривают дела тех, кто подал заявления еще несколько лет назад.
Девушка подняла глаза. На этот раз она смотрела на Дэвида очень внимательно, впитывая каждую деталь, начиная от элегантного костюма и заканчивая резко очерченной линией скул и непроницаемыми глазами. На его щеках темнела короткая щетина, а обычно аккуратно причесанные блестящие темные волосы были непривычно взлохмачены, как будто он в задумчивости ерошил их рукой.
