— Ты действительно ангел? — будто с надеждой спросила я.
— Нет, это ты ангел, Эмилия.
Я отвернулась. Мне казалось, если я буду долго смотреть в его глаза, он разденет меня прямо тут, за барной стойкой. Мужчина был силен, рельефные мышцы проступали сквозь свитер, несмотря на невысокий рост.
— Оставил тебя?
— Кто?
— Матон, не вежливо с его стороны. — Я опасливо отступила, так как голос Энджела стал предостерегающим. — Не бойся меня, Эмма. Ты принадлежишь Матону, а это значит пока он не наиграется, тебя здесь никто не тронет. Пока…
Я глотнула, ладони стали липкими, оставив на бокале мутный след.
— Те девушки в бассейне приехали по своей воле или как я?
— Их пригласили, — голос Энджела смягчился. Он двигался, как пантера и каждую секунду я ждала нападения.
Мужчина подошел к бильярдному столу и взял кий.
— А меня почему похитили?
— Потому что ты по-хорошему, видимо, не понимаешь! — я буквально подпрыгнула на стуле, когда услышала хрип за моей спиной. Медведь в белоснежном махровом халате. Наверное, только из душа, или бассейна, где плещутся эти шалавы. Он посмотрел на Энджела, тот улыбнулся мне исподлобья и по спине пробежали мурашки.
— Тебе ясно было сказано, не пить.
— Я взрослый человек. Мое здоровье и тело…
Вижу, что этот человек не привык, когда ему перечат. Он медленно идет ко мне, сверкая зверскими глазами. Я сижу на барном стуле, когда он подходит впритык и забирает сигарету. Делает глубокую затяжку и выпускает ровное плотное кольцо дыма. Разминает сигарету в пепельнице. На секунду наши глаза встретились и у меня затряслись поджилки. Медведь резко закинул меня к себе на плечо и понес в сторону лестницы.
— Матон, я жду партию! — вставил Энджел и гортанно засмеялся.
— Пусти меня! — орала я, колотя по спине зверя, словно кто-то мог мне помочь.
Он взлетел по ступенькам и двинулся к моей спальне. С жаром захлопнул дверь и оттолкнул меня к стенке.
— Я хотел поджарить тех мокрощелок внизу, но вижу тебе уже лучше.
— Так за этим я тут?
Он хватает меня за горло своей огромной лапой и прижал к стене. Я знаю, что мне крышка. Собираю последние капли самообладания и смотрю в его глаза. Я умру достойно, не дождется, что стану умолять!
— Стоит мне пошевелить пальцами, и твоя тоненькая шея хрустнет как спичка.
— Ждал целых три дня ради этого? — шепчу, его рука мешает мне говорить. Побарываю в себе желание плюнуть ему в лицо, может хотя бы быстро убьет.
Черные как смоль глаза будто застелило дымкой. Он впился в мои губы, просунув свой язык так далеко, что мне стало сложно дышать. Губы мягкие и горячие, борода колит щеки, и я чувствую бешенное биение сердца, когда он впечатывает меня в стену. Самое время сопротивляться, но эти чертовы бабочки в животе решили проснуться ото сна. Медведь крепко обхватывает меня рукой, и я вскрикиваю. Знакомая боль в ребрах не прошла.
— Трахать тебя еще рано, но сосать то ты можешь, — его хрип у моего уха, и это не вопрос. Он хватает меня за волосы на затылке и ставит на колени, распахивая халат. Перед моим взором появляется огромный член. Он сантиметров двадцать длиной, но такой толстый, что я не уверена, смогу ли засунуть его в свой рот, — раскрой свои маленькие губки и отсоси мне, Эмма. — Смакует мое имя, сволочь.
Я с такой силой сжала зубы, что в висках запульсировало. Он все еще держит меня за волосы, прижимая лицом к паху. Но что-то меняется за секунду, и зверь отшвыривает меня в сторону, брезгливо осматривая.
— Сходи в душ и надень чистые вещи. Сегодня ты без ужина. Вздумаешь появиться внизу — отдам на съедение псам.
Я принимаю ванную и забираюсь в постель. Хорошо, что я пьяная, засыпаю быстро.
Глава 3Эмма
Надеваю джинсы и футболку — вещи с нашей первой встречи в баре. Зачесываю гладкий хвост. Я редко крашусь. Максимум тени для бровей и тушь. У меня серые глаза, и на фоне черных волос они выглядят достаточно выразительно. Спускаюсь на первый этаж. Надо же, я уже привыкла. Тут даже неплохо, если не вспоминать о том, что меня похитили и держат тут силой. Интересно, зачем? Неужели этот зверь так обиделся за то, что отшила его? И кто все эти люди?
Иду в кухню, и слышу свое имя из кабинета, где еще пару дней назад кому-то вышибли мозги.
— Эмма! — Медведь мне омерзителен. Он ведь едва не изнасиловал меня вчера, — подойди, — остаюсь в проеме. На углу стола сидит Ос, скрестив руки на груди. — Сегодня рождество.
— Серьезно? Поздравляю, — произношу как можно безразличней. Ос слегка улыбнулся. Медведь поднимает на меня взгляд, такой как вчера перед тем, как отнести в комнату.
— После завтрака поедем в магазин, надо привести тебя в порядок. Вечером у нас мероприятие.
— А кто сказал, что я туда пойду?
— Да ты, блядь, издеваешься? — он поднимается из-за стола, и я непроизвольно отступаю.
— Да нет, это ты издеваешься. Приволок меня сюда, и теперь играется. И еще, я и так прекрасно выгляжу, и не в какой порядок меня приводить не нужно, — если честно, у меня никогда не было проблем с самооценкой. Медведь подлетает ко мне и хватает за челюсть.
— Вот же сука своенравная, — мне дико больно. — Ты здесь, потому что я захотел тебя поиметь, и ты будешь делать так как я захочу до тех пор, пока мне это не надоест.
— Или пока я не вскрою себе вены, — произношу я шипя.
— Потише, друг… не порти товар… — в кабинет заходит Энджел и убирает его руку от моего лица. Медведь легким движением руки откидывает его на два метра. Потом берет меня под локоть и тащит в кухню как провинившегося ребенка. Какой еще блядь товар?
— Миша, тише, ты же ей кости сломаешь, посмотри какая она худенькая, — милая бабуля ставит передо мной яичницу, меня сразу начинает тошнить. — Не нравится?
— Я не голодная.
— Будем как вчера сидеть припираться? — произносит Медведь уже спокойнее. — Что ты хочешь?
— Я хочу домой, но похоже это вряд ли какого-то волнует в этом доме.
— Милая, кашки? — бабуля делает вид, что все в порядке.
— Овсянку на воде, с сахаром.
— И только? Да ты ж прозрачная совсем… Ну вот хотя бы сыр и колбаска. Не нравится вареная, копченая есть…
— Не хочу, — я редко завтракаю, просто не чувствую голод с утра. Наверное, от этого вся стройность.
— Ну хорошо, подожди немного, — ее голос успокаивает. Медведь сидит сбоку от меня и пышет гневом. Энджел и Ос садятся рядом и с жаром уплетают яичницу с салатом и колбасками.
— Ты сказал товар. Это я товар?
