Новая волна упреков оказалась едва не сильней предыдущей.
— Леонард Фелтон, сэр! Недавно переехал в Кроули, сэр! — продолжала я демонстрировать положенное рвение и служебную тупость. — Новый владелец Дома-на-Утесе, сэр!
На несколько секунд Чилтерн притих, призадумался, а после как будто даже с легким удовлетворением хмыкнул.
— Ну и что там с Фелтоном тем? Или ничего не узнала, Мэллоун? Только перестань уже орать ради всего святого, — практически взмолился старик в итоге, сам говоря как можно тише.
Я довольно выдохнула, едва сдержав торжествующую улыбку, тогда бы все мои усилия могли пойти прахом, и начальник разорался вновь уже из одного только чистого принципа.
— Алиби, сэр. Подтверждается записями с камер наблюдения и показаниями родителей, — отрапортовала я. — Думаю, записи нужно проверить нашим экспертам, сэр. Может быть, это подделка.
Диски у меня споро забрали и милостиво отпустили копаться в бумагах с другими несчастными.
— Ну ты и хитра, — проворчал детектив Верн Хоуп за соседним столом.
Он пришел к нам на работать года через два после меня, но подчас умудрялся вести себя так, словно служил в полиции лет на двадцать больше. Чертов высокомерный засранец.
— Я тут надрываюсь, езжу к семье жертвы, а ты решила сбежать поглазеть на приезжего богача!
Моей тактичности хватило на то, чтобы не напомнить Хоупу, что он появился на работе слишком поздно и поэтому не побывал на месте преступления, хотя и должен был. Стоило только вспомнить о мертвой девушке, как тут же стало дурно: не столько даже из-за жалости, сколько из-за того, что еще предстояло присутствовать на вскрытии.
— Ну и что сказали родные жертвы? — спросила я у коллеги.
Тот пожал плечами.
— Ничего хоть сколько-то определенного, — отозвался Хоуп с демонстративной скукой. — «Наша девочка такая милая. Нашу девочку все любили». И долгая истерика. С этими людьми просто невозможно разговаривать!
Я недоуменно поглядела на коллегу.
— У них ребенка жестоко убили! Чего ты вообще ожидал в такой ситуации?
Светлые брови Хоупа сошлись на переносице.
— Ну, не знаю, адекватных ответов на вопросы? — проворчал он и разговор сам собой прекратился.
Больше болтать с коллегой-детективом у меня желания не возникало, я ощущала какую-то гадливость. Прав он оказался только в одном: ничего, кроме «долгой истерики», от семьи жертвы получить не удалось. Возможно, Хоуп просто не вовремя приехал. Пусть нас и учили идти по горячим следам, сложно ожидать, что после такого потрясения люди смогут адекватно реагировать на расспросы об убитом члене семьи…
Хотя была вероятность, что Верн Хоуп просто дубина, таким он был, есть и останется до конца своих дней. У него всегда не ладилось, если речь шла о работе с людьми, держали его, подозреваю, по двум причинам: во-первых, Хоуп был въедливой наблюдательной заразой, которая сильна в анализе, во-вторых, было не так уж много в мире желающих работать в полиции Кроули.
Было ясно только то, что ничего неясно. В деле мгновенно образовалась сумятица, в том числе и потому, что городок был крохотный, и преступление для всех моих коллег и для меня самой оказалось слишком личным. Много лишних эмоций, много переживаний, которые не давали ясно мыслить.
Какой же глупой я себя чувствовала. Глупой и совершенно беспомощной. Ну и как же тогда я смогу возглавить отдел расследований, если сейчас способна только забиться в угол и притвориться мебелью?
К тому же, когда появилась возможность чуть передохнуть, я поняла, что со мной сыграл дурную шутку менталитет жителя маленького городка: поверить, будто подобное мог совершить кто-то из Кроули у меня просто не получалось, хотя я честно пыталась сохранять беспристрастность и здравость суждений. Первым, кого я посчитала подозреваемым, стал приезжий. Он для меня показался подозрительней последнего пропойцы их Кроули. Быть может, именно мой подход окажется в итоге самым верным, но все-таки я слишком зациклилась на Леонарде Фелтоне.
Чилтерн какое-то время пробыл в кабинете начальника участка, и вышел оттуда совсем белый, при этом волочил ноги… Словом, вид донельзя паршивый, если не сказать больше.
Когда шеф скорее упал на стул, чем сел на него, при этом тяжело и надрывно дыша, почему-то именно Хоуп додумался вызвать скорую помощь. Все остальные пребывали в том же безмозглом состоянии и не поняли сразу, что старик действительно сдал и ему требуется целитель.
Чилтерн и раньше демонстративно хватался то за поясницу, то за сердце, но кроме ворчания и причитаний ничего больше не было. Но в этот раз шефа увезли на каталке с сиреной, и это не выглядело как приступ ипохондрии. По крайней мере, целитель, который осматривал старика, выглядел до чертиков встревоженным и сообщил, что начальника нашего забирает на свое попечение не меньше, чем на пару недель.
Когда масштаб проблемы дошел до всех и каждого в участке, как паника стала тихой, обреченной и всеобъемлющей. Никто не имел полного представления о том, как расследовать убийство, а уж как делать это без лидера…
Конечно, можно было тянуть кота за хвост вплоть до возвращения Чилтерна к работе… Но даже думать о таком было мерзко.
К концу дня пришли более чем неутешительные новости из больницы: комиссия осмотрела нашу старую развалину и вынесла вердикт о том, что пора сдавать в утиль. Состояние здоровья детектива Чилтерна консилиум врачей признал несоответствующим занимаемой должности, и начальника отдела расследований не стало в первые же сутки расследования убийства. А расследование и без того оборачивалось катастрофой.
Начальник Стаффорд глядела на нас, свое безголовое войско, с обреченностью и откровенным отчаянием. Она определенно не верила, что у нас что-то выйдет, к тому же предстояло еще назначение нового главы отдела расследований. И вот это ужасало, наверное, всех до единого в участке, а меня — в первую очередь.
Я хотела эту работу, черт подери, я больше всего на земле хотела эту работу, вот только не в тот момент, когда все покатилось прямиком в ад. А я… я могла только катиться вместе с остальными, но не затормозить у самого обрыва.
После обеда я уже стояла в кабинете Стаффорд, вытянувшись по стойке смирно, и внимала с благоговейным трепетом каждому ее слову. Начальнице предстояло решить и судьбу расследования, и мою собственную судьбу в том числе.
— Детектив Мэллоун, думаю, вы не хуже меня понимаете, что нынешняя ситуация критическая, — произнесла угрюмо Ингрид Стаффорд, глядя на меня исподлобья так неласково, словно бы именно я повинна в творящемся хаосе. Причем лично.
— Я понимаю, мэм, — кивнула я и постаралась держаться спокойно и уверенно, хотя ни спокойствия, ни уверенности на самом деле не испытывала ни того, ни другого.
Так и подмывало спросить о должности начальника отдела, но я не рискнула, боясь как повышения сейчас, так и того, что повышение мне не светит.
