Эммали встала и направилась к двери.
– Да, Гейб... надеюсь, ты не собираешься спать в одной комнате с ребенком, – многозначительно заметила она.
Гейб улыбнулся.
– Бабуля, мы всегда заботимся о том, чтобы не беспокоить Кэнди. Но главное то, как на это смотришь ты. Это твой дом, и я знаю твои взгляды на жизнь. Можешь не волноваться: мы с Кассандрой готовы выполнить каждое твое желание.
– Какой ты хороший мальчик, – сказала бабушка и вышла из комнаты.
Гейб поспешно закрыл за ней дверь.
– Ну, – вздохнул он, внезапно чувствуя себя неловко рядом с Кассандрой, – одной проблемой меньше. По крайней мере никто не будет спрашивать, почему мы спим раздельно.
– Да, не будет.
– Понимаешь, – продолжал он, – всю дорогу я переживал по поводу того, что нам придется для видимости жить в одной комнате.
– Не думаю, что твоей бабушке это понравилось бы.
– На это я и рассчитывал. Впрочем, я был уверен, что, если бы она и заставила нас жить вместе, чтобы проверить наши отношения, мы бы что-нибудь придумали. Например, я спал бы на полу.
Кассандра кивнула.
– С этим мы бы справились.
– И тебе можно было бы ни о чем не беспокоиться. Поверь мне, – поспешно добавил он.
Но хотя Кассандра понимала, что Гейб считает себя очень рассудительным, их поцелуй ставил под сомнение, сможет ли владеть собой сдержанный и хладнокровный Гебриел Кейн.
И все же, поскольку необходимость спать в одной комнате больше не стояла на повестке дня, Кассандра улыбнулась.
– Да, я верю тебе.
Гебриел тоже улыбнулся, пятясь к двери и ища ручку. Он улыбнулся своей лучшей, самой широкой, самой обворожительной улыбкой. Очень хорошо, что ему удалось убедить Кассандру поверить ему. Значит, осталось убедить лишь самого себя.
Дверь уперлась ему в спину. Гейб отступил в сторону, раскрыл ее полностью и, помахав Кассандре, выскользнул в коридор. Впервые в жизни он испытал облегчение, огромное облегчение оттого, что у его бабушки такие строгие принципы, потому что, если бы ему пришлось провести восемь часов в одной комнате вместе с Кассандрой, видеть, как она раздевается, сознавать, что она почти неодетая находится в нескольких футах от него в той же кровати, и при этом помнить, каким был ее поцелуй, над ними обоими нависла бы опасность.
С этими мыслями Гейб направился к себе в комнату, чтобы принять холодный душ.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вечером, когда Гейб постучался к Кассандре, им уже пора было идти на ужин. Кассандра впустила его, прыгая в одной туфле и пытаясь вдеть в ухо сережку.
– Плохо, – сказал Гейб, неодобрительно окинув взглядом ее халат.
– Извини, но Кэнди проснулась всего несколько минут назад, а каждой мудрой матери известно, что одеваться самой можно лишь после того, как оденешь ребенка.
Кэнди, стоящая в манеже, радостно загукала. Так и не поняв, почему мудрая мать первым делом одевает ребенка, Гейб повернулся к Кассандре:
– Да, конечно же.
Он неуютно торчал посреди комнаты, не зная, что делать. Не ждать же ему в коридоре, пока Кассандра оденется, – это сразу же выдаст их с головой. Однако и здесь плохо.
Вопрос решила Кассандра, уйдя одеваться в ванную.
– Знаешь, Гейб, – окликнула она его, – я пришла к выводу, что нам незачем усложнять наш спектакль. Беседуя с твоей бабушкой, я обнаружила, что в большинстве случаев нам можно говорить правду. Нужно только придумать, как мы с тобой начали встречаться, как решили пожениться, как ты познакомился с Кэнди.
– Угу, – рассеянно согласился Гейб, опускаясь на кровать и изучая кареглазое чудо в манеже.
Одетая в платьице в красно-белую полоску, с красным цветком в волосах, перетянутых эластичной повязкой, Кэнди выглядела настолько очаровательно, что ее можно было снимать для обложки журнала.
– Я уже сказала твоей бабушке, что мы с тобой живем в одном доме.
Гейб улыбнулся.
– Она обвинила тебя в том, что ты встречаешься со мной ради моих денег?
Кассандра высунулась из ванной.
– Близко к этому. Но я не дала развить эту мысль.
– Молодец.
Кассандра юркнула за дверь, продолжив то, чем обычно занимаются в ванной женщины. Гейб снова взглянул на Кэнди. Та громко агукала, теребя яркую пластмассовую игрушку. Кассандра права. Надо придумать историю их взаимоотношений – прикрыть ложь новой ложью.
Подперев кулаком подбородок, Гейб закрыл глаза. Ему неприятно лгать родителям и бабушке, очень неприятно. Но иного выбора нет. Эмма очень переживала по поводу того, что Гейб никак не женится, и ему пришлось выдумать свою помолвку. А теперь это предсмертное желание бабушки – познакомиться с женщиной, покорившей сердце ее внука. Да, на самом деле Кассандра никакая не невеста, но это все-таки лучше, чем если бы он приехал один. Ложь, возникшая из лучших побуждений, тем не менее остается ложью. А вот и последствия: беззубое гукающее создание. При этой мысли Гейб открыл глаза и обнаружил, что Кэнди внимательно изучает его. Девочка тотчас же заулыбалась, показав два крохотных зубика.
– Я подумала, можно будет просто сказать твоей бабушке, что Кэнди – результат предыдущей связи, и этим ограничиться, – крикнула из ванной Кассандра, прерывая мысли Гейба.
– Мои родители, возможно, на этом и успокоятся, – честно признался Гейб, – но бабуля, думаю, нет.
– Не собираешься ли ты объявить Кэнди своим ребенком? – спросила Кассандра, снова выглядывая из ванной.
Девочка с надеждой посмотрела на Гейба и сказала:
– Па-па.
Словно вспугнутый этой маленькой нимфой в манеже, Гейб вскочил с кровати и принялся расхаживать по комнате.
– Нет, я не собираюсь заходить так далеко. Предполагается, что мы с тобой гуляем что-то около четырех месяцев...
– Тогда можешь ни о чем не беспокоиться, все разрешится очень просто, – сказала Кассандра, снова скрываясь в ванной. – Если твоя бабушка спросит, кто отец Кэнди, я скажу ей правду.
Добрых тридцать секунд Гейб смотрел на дверь ванной комнаты, гадая, почему Кассандра не говорит правду ему. Разумеется, дело вовсе не в праздном любопытстве. Просто ему интересно. В конце концов, им предстоит провести вместе три недели. Он имеет право знать.
Поддаваясь необъяснимому порыву, Гейб склонился над манежем.
– Пойдем, – сказал он, поднимая девочку. – Я немного подержу тебя на руках, чтобы ты привыкла ко мне.
Но этому ребенку и не требовалось к кому-либо привыкать. Кэнди с готовностью позволила взять себя на руки и даже потрогала щеку Гейба, радуясь колючей щетине. Гейб, взяв девочку под мышки, держал ее на весу в вертикальном положении.
