Я покорно отползла в сторону, позволяя поставить диван на место. Мне протянули руку, предлагая помочь встать. Решила, что дурой я было уже достаточно и покорно приняла помощь. Теперь я могла видеть не только ботинки, но поднимаясь, разглядела темные брюки с наглаженными «стрелками» и дорогущий, без единой складочки пиджак. Еще галстук… синий. Все, дальше пришлось задирать голову, а мне было лень. И стыдно. А инквизитор и не настаивал. Отступив, мужчина проследовал к столу, оставив меня топтаться у дивана. Монументальный тип, это я смогла заметить даже со спины. Высокий, широкоплечий, с гривой светлых волос.
Я решила проследовать за инквизитором и рухнула в кресло рядом со столом. Мистер Стоун не спеша развернулся и пристально глядя на меня, уселся за стол. Да уж, тот еще «красавчик». Мистер Стоун был под стать своему скрипучему голосу. Черты лица резкие, словно его наспех вытесали из камня. Высокие скулы, нос с горбинкой, ямочка на подбородке, тонкие губы, миндалевидные глаза необычного золотисто- карего цвета. На левой щеке красовался глубокий шрам, заползавший на глаз, от чего его внешний уголок был слегка опущен.
— Итак, вот и вы, долгожданная мисс Лэмон, — со вздохом откидываясь на спинку стула, заявил инквизитор. — Попались.
И мне послали кровожадную улыбку. Желают запугать? Удачи.
— Не очень-то и скрывалась, — пожала я плечами, одаривая собеседника ехидной ухмылочкой. — А вы мистер аноним? Простите, мне ваше имя выкрикнули из-за двери, так что не разобрала.
— Эван Стоун, — спокойно ответили мне. — руководитель столичного отдела безопасности. Магические преступления.
— Совершаете или расследуете? — мое ехидство плескалось через край и жаждало свободы.
В ответ Стоун хмыкнул, пряча улыбку, потом перевел взгляд на свой стол и недовольно нахмурился. Я подавила ехидный смешок, отвернувшись в сторону. Эх, они бы с Зори стали идеальной парой… Как жестока судьба.
— Так зачем я здесь? — вздохнула я, наблюдая как инквизитор снова выстраивает в шеренгу все свои писчие принадлежности.
Мне не понравился тот взгляд, который инквизитор бросил в мою сторону. И без того тонкие губы сжались, брови нахмурились, длинные пальцы нервно забарабанили по столу. Стоун качнул головой, отбрасывая с глаз челку, его зрачки блеснули зеленым в свете лампы. Оборотень? Я внимательней глянула на инквизитора. Странно, не похож совершенно. Да и что забыл полузверь в лавах тех, кто охотился на его сородичей. Такие могут затесаться в полиции или в сыскном агентстве, но не в этом снобском рассаднике. Наверное, померещилось.
— Вы не догадываетесь? — а мистер Стоун все же умел пугать одной только ухмылкой.
— Понятия не имею. Закон не нарушала, с балкона на инквизиторов не плевала, после одиннадцати не шумела, — изображая явное скудоумие, заявила я.
— Ну… возможно, — начал этот тип. — хотим предложить вам работу…
— А? Какая? — тоном законопослушного идиота заявила я и послала инквизитору ослепительную улыбку патриотки. — Cтираю, глажу, правда все это делаю скверно, но обещаю стараться. У меня с трудоустройством всегда проблемы.
В ответ на мою насмешку Стоун… рассмеялся. От души и во всю мощь своих легких, откинув голову назад и прикрыв глаза. Мне поплохело. В этом смехе так отчетливо слышался поминальный гимн по моей персоне, что захотелось опять уползти под диван.
— Браво. Аплодисменты за старание, но дура из вас скверная, мисс. Вы знаете зачем вас вызвали. Спектакль чудный, но давайте его закончим.
Мы замолчали. У меня на языке вертелось еще так много гадостей в адрес собеседника, но он упорно не желал мне давать повода для драки. Сама я этот повод тоже найти не могла, от того загрустила.
— Возможно я все же немножко дурра, так как понять не могу зачем я вам, — пришлось признать, (а куда деваться?). — У меня мало талантов пригодных для работы у вас, ну разве что вам нужна заказная статья…
— Ваш дар, мисс, — холодно прервали мою бессвязную речь. — Большего нам от вас не нужно. Инквизиции все известно.
— Все? — шепотом уточнила я и, дождавшись кивка, радостно вопросила: — А куда я дела пару новых чулок инквизиции не известно? Нет, ну правда, ткнула куда- то, даже поносить не успела. Дорогие между прочим, шелковые… Найдете?
О да! Каменная рожа инквизитора вытянулась не хуже каучуковой маски. В глазах цвета янтаря плескалось откровенное замешательство. А еще сомнение в моем умственном здоровье. Что же, нам этого и нужно.
— Мда, печать вам нужно было не на силу накладывать… — печально глянув в сторону, заявил инквизитор, а потом как гаркнул: — Хватит юродствовать!
От неожиданности я подпрыгнула на стуле и, вжав голову в плечи, пискнула:
— Что вы от меня хотите?
— Глупый вопрос от ведьмы, наделенной одним из самых редких даров в мире. Ваш дар не умер, как это случается под печатью. За годы ношения печати вы не потеряли и крупицы своей силы, даже в заточении имея возможность чаровать.
Мне стало опять нехорошо. Мои сны были моей западней, тюрьмой, личным чистилищем. Но это были мои сны! Мой, только мой мир, в котором я чувствовала себя в безопасности. Свободной! Пускай я не могла покидать пределов своего сна, я чувствовала себя там в безопасности. А выходит, что все это время я была под колпаком инквизиции.
— Откуда вам…
— Я уже сказал, мисс, нам известно все, — самодовольно заявила инквизиторская сволочь.
— Но… но какая служба? — я окончательно растерялась. — Привлечение к работе призрачников карается международным трибуналом. Мой дар под запретом, о какой службе вы говорите?
Сотрудничество? Мне? Да еще четверть века назад, таких, как я советовали убивать сразу после рождения, не ожидая обретения дара. В стране, да что там в стране! В мире, где рождение с темным даром сулит беды и изгнание я родилась с самым скверным даром, который мог быть. Призрачная магия, туманная сила, «повелители грез» и это все о таких как я.
Редкий дар, появляющийся у одного из тысячи темных магов. Дар коварный и опасный, способный не только дать его владельцу способность управлять сновидениями и свободно блуждать и править в снах других. Дар, который способен свести с ума владельца, лишить его реальности, уничтожить душу. И таких, как я желают избегать любыми способами. Некроманты, с теми проще. Их просто брезгуют. А вот призрачники… Даже дар наш и тот под печатью, дабы исключить возможность подпольной работы. Слишком он опасный, слишком неконтролируемый, слишком… желанный.
— Иногда конвенции нарушают, — холодно заявил Стоун, прервав мои судорожные раздумья.
Ага. На право и законы плюют тогда, когда ставки высоки на столько, что трибунал становиться меньшим из зол. Политика? Только вот мне очень не хотелось бы стать пешкой в этой подковерной игре. Потому как пешками жертвуют в первую очередь. А еще их ставят перед фактом исполняемой роли и посвящать в суть игры не собираются.
