Мысли закрутились как бешеные, в голове замелькали цифры. Тогда, около трех лет назад, Виктору Леннарту было двадцать, он как раз перешел на третий курс. Значит, сейчас на шестом.
— Эй, ты чего? — Трин, уже переодевшаяся в пижаму, замерла посреди комнаты и уставилась на меня с подозрением.
— Спрашиваю, чего подскочила? И глаза у тебя светятся.
Я моргнула. И правда, подскочила. Не просто села на кровати, а на ноги поднялась, будто бежать куда удумала. Пришлось напрячь все силы, чтобы расслабить одеревеневшие мышцы, прогнать магию из глаз и опуститься обратно.
— Вспомнила кое-что, но ладно. Завтра займусь.
Трин недоверчиво поморщилась, но комментировать не стала, а перешла к другим историям о новых и старых студентах ИОВ — где только умудрилась столько насобирать?
Наверное, я могла бы ее заткнуть. Нагрубила бы, и всех проблем. Что-то подсказывало, что Трин Йенсен не из тех, кто навязывает свою болтовню против чужой воли. Но я молчала, сама не знаю почему.
Может, не хотела обижать хорошего, в общем-то, человека. Может, избегала конфликта. А может, понимала, что утром начнется новая сложная жизнь, и хотя бы один друг мне не повредит, раз уж про трудоустройство Ульфа пока ничего не известно.
Ну или я просто надеялась, что Трин сболтнет еще что-нибудь про Виктора Леннарта. Что-нибудь, что поможет мне подготовиться к нашей неизбежной встрече.
6
Приветственная речь ректора была до безобразия скучной, да и деканы факультетов, выступавшие один за другим, не сумели отвлечь новоиспеченных студентов от разглядывания друг друга. История ИОВ, наследие и традиции, успехи выпускников, разнообразные программы и дополнительные курсы — разве за этим мы здесь собрались?
Нет конечно. Куда интереснее вертеть головой, шушукаться и строить глазки старшекурсникам, небольшая группа которых устроилась в последнем ряду, чтобы оценить свежее мясо.
Мне хотелось хорошенько треснуть особо шумных и вертлявых девиц, сидевших перед нами с Трин, но выдержки пока хватало. Неудачные мы все-таки выбрали места…
Хотя удачных тут, по-моему, и не было.
Нас согнали в зал для торжеств, заставленный складными садовыми и жутко неудобными стульями, и даже не озаботились проветриванием помещения. Утреннее солнце палило нещадно, пронзая лучами панорамные окна, и уже к середине лекции, или что это там было, зал превратился в раскаленную каменную печь. Студенческую форму явно шили для более прохладных деньков.
Благо я сегодня не нацепила блейзер, ограничившись тонким жилетом поверх рубашки, и все равно за прошедший час хорошенько взопрела. Трин обмахивалась блокнотом для записей, который прихватила на всякий случай, у иных девиц обнаружились доисторические веера, но в целом страдали все. Может, потому и пытались занять себя хоть чем-нибудь, отвлечься, хотя моего раздражения это нисколько не унимало.
А еще я прекрасно знала, кого каждый второй пытается высмотреть в толпе из почти трехсот студентов.
Тьмагов.
Судя по шепоткам, многие ожидали, что те заявятся сюда боевым строем, в военной форме, и торжественно промаршируют по проходу на радость зевакам. Вот только тьмаги не были идиотами и, как ни странно, внешне мало отличались от прочего молодняка. Даже я думала, что они окажутся… старше, хотя видела их лица, пусть и при весьма трагических обстоятельствах.
Память порой выкидывает странные шутки…
К примеру, вот тот парнишка в очках и с растрепанный русой челкой запомнился мне отважным суровым воином с рассеченной щекой. Сейчас даже шрама не осталось, а белая рубаха и студенческий пиджак превратили его в юнца.
Но я все равно его узнала. Всех их. Потому что смотрела не глазами. Всякий раз, как один из двенадцати тьмагов входил в зал и скромно усаживался в стороне от соратников, моя сила дергалась и рвалась навстречу будто верный пес. Я опасалась, что и они что-то почувствуют, но в мою сторону никто так и не посмотрел.
— Мне кажется, они хотят нас убить, — пробормотала Трин, все яростнее обмахиваясь блокнотом. — Еще и магичить запретили…
— Очередное испытание? — предположила я.
— И упавших в обморок отчислят?
— Скорее тех, кто нарушит запрет.
Мы фыркнули, переглянувшись, и попытались сосредоточиться на словах очередного оратора.
Похоже, на сей раз последнего.
Когда нас наконец выпустили на волю, наказав каждому факультету собраться в определенной точке института, гвалт поднялся до небес. В стремлении поскорее выбраться из зала народ массово опрокидывал стулья, а кто-то даже врезался в колонну, вызвав смех окружающих, а во мне пробудив искреннее сочувствие к преподавателям.
Шесть курсов, больше тысячи таких вот оболтусов… я б их тоже в печь сунула, чтоб научить смирению.
Мы с Трин плелись в самом хвосте, и когда добрались до просторного и вожделенно прохладного холла, почти весь народ уже разбежался по этажам и коридорам.
— Ну и где искать этот… — Трин заглянула в блокнот, — пятый тренировочный?
Я пожала плечами:
— За углом есть карта. Или можно…
— Валборг? Кая Валборг?!
Я вздрогнула и обернулась на смутно знакомый голос. С широкого подоконника тут же соскочила миловидная брюнетка с модной короткой стрижкой и, что-то прошептав восседавшим там же подружкам, пошагала ко мне. Разумеется, свита устремилась следом.
Проклятье…
— Здравствуй, Рони, — спокойно произнесла я.
— Вероника, — поправила бывшая одноклассница и холодно улыбнулась. — Ну надо же… ты здесь. Решила все-таки не позорить род и получить достойное образование?
— Это всегда входило в мои планы.
— Да? Я слышала другое. — Вероника Андрес смахнула с рукава несуществующую пылинку.
— И что же ты слышала?
В последнюю встречу нам было… кажется, по четырнадцать. Да, точно. Я подпалила этой заразе волосы, она заперла меня в чулане, а потом война закончилась, потому что дед забрал меня на домашнее обучение, вынудив одолеть трехлетнюю программу старшей школы за один год. Так что по итогу я не так уж сильно и отстала на данный момент — все мои одноклассники (а здесь их наверняка немало) сейчас на втором курсе.
Вероника изменилась. В прошлом она щеголяла косой до пола, кривыми зубами и угловатой фигурой. Теперь улыбка ослепляла, форменная юбка чуть выше колен открывала стройные ноги, а рубашка на груди, наверное, принципиально не застегивалась, дабы весь мир знал, что Тощая Рони отрастила грудь.
