Сам он подрегулировал макулярную интенсивность линз и продолжил осмотр. Без лабораторного анализа было невозможно определить, сколько времени простояло это святилище. Тысячу лет? Десять тысяч? Воздействие воздуха способствовало быстрому разрушению, а под влиянием химического смога фрагменты поверхности исчезали прямо на глазах.
Внезапно ему захотелось побыть одному.
Через узкий проход он вышел наружу. Это сокровище было открыто благодаря Беотийскому конфликту. Вход в святилище освободил разрыв случайного снаряда, а не осторожная рука археолога. Если бы не война, этой находки могло и не быть, но из-за той же войны она быстро разрушается.
Хавсер остановился у выхода и поставил на землю ящик с системой воздухоочистки. Затем сделал глоток питательного раствора из имевшейся в маске трубки и ручным разбрызгивателем почистил линзы.
К северу от него пугающе черный небосклон подсвечивался пожаром в Беотийской цитадели. Вокруг него над землей нависла плотная пелена черного дыма, темная, как сама Древняя Ночь. В разрывах между клубами дыма вздымались и опадали столбы яркого огня.
«Вот истинное лицо великой Эры Объединения», — подумал он, мрачно усмехнувшись.
Согласно историческим трактатам, уже опубликованным и изучаемым в схолумах, славные Объединительные войны положили конец Эре Раздора еще полтора столетия назад. С тех пор прошло сто пятьдесят лет мира и процветания, а Император возглавил Великий Крестовый Поход за пределами Терры и начал восстанавливать связи с затерянными диаспорами людей.
Так утверждали исторические труды. Но реальность была не столь однозначной. История фиксировала лишь колоссальные свершения и основные фазы развития да навязывала человечеству по большей мере случайно выбранные даты событий, которые, как правило, происходили в не столь определенные сроки. Последствия Объединительных войн еще не стерлись с лица планеты. Триумфальное заявление об Объединении было сделано в тот момент, когда уже ни одна из противоборствующих сил не имела шансов остановить машину Империума, но это не помешало различным феодальным государствам, религиозным общинам и упрямым аристократам продолжать бороться за независимость отдельных изолированных областей. Многие, как и беотийская династия Йеселти, держались десятилетиями, отвергая любые попытки изменить устройство государства путем переговоров и других дипломатических мер.
Эти примеры показывают, насколько терпеливым мог быть Император или, по крайней мере, его советники. После Объединительных войн предпринимались всевозможные усилия, чтобы решить конфликт ненасильственным путем, поскольку Йеселти не были ни тиранами, ни деспотами. Просто они принадлежали к древнему королевскому роду и стремились сохранить свою автономию. Император позволил им растянуть переходный период на полтора столетия, а это больше, чем срок существования некоторых терранских империй.
Но этот же пример показывает, что терпение Императора небезгранично, и когда оно истощается, на сдержанность и милосердие рассчитывать не приходится.
Имперская Армия пошла в наступление с целью арестовать Йеселти и аннексировать их владения.
Вслед за ней вместе с медиками, вспомогательными рабочими, инженерами, реноваторами и итераторами двинулись сотни отрядов хранителей, одним из которых руководил Хавсер.
Чтобы подобрать осколки.
В динамике маски Хавсера раздался щелчок.
— Да?
Его вызвал один из младших сотрудников:
— Хавсер, возвращайся внутрь. У Мурзы возникла теория.
В святилище Мурза поднял лампу и осветил изогнутые каменные трубы, высеченные в стене. Заплясавшие в луче хлопья сажи указывали на движение потока воздуха.
— Воздуховод. И он еще действует, — сказал он.
— Что?
— Это не древняя реликвия. Да, святилище очень старое, но до недавних пор им пользовались.
Хавсер проводил взглядом кружившего по усыпальнице хранителя.
— А доказательства?
Мурза показал на фаянсовые чаши самых разных размеров, украшавшие края алтарных ступеней.
— Здесь подношения риса и рыбы, а еще, как мне кажется, копаловой смолы, мирры. Сканнер определил содержание углерода, и по этим данным им не больше недели.
— В такой атмосфере на содержание углерода полагаться не приходится, — возразил Хавсер. — Прибор ошибается. Кроме того, посмотри, в каком они состоянии. Они окаменели.
— Образцы испорчены атмосферным воздействием, — настаивал Мурза.
— Возможно и то и другое, не так ли? — заметил Хавсер.
— Ты только взгляни на это место! — воскликнул Мурза, раздраженно разводя руками.
— Значит, это как раз то, что ты предполагал? — спросил Хавсер. — Тайные религиозные обряды, проводимые на задворках беотийского общества, или определенная традиция, санкционированная Йеселти?
— Я не знаю, — признался Мурза. — Но все это сооружение построено ради охраны чего-то. Надо вызвать сюда экскаватор. Мы должны добраться до пространства позади статуй.
— Мы должны изучить, описать и осторожно переместить статуи. Потребуется не одна неделя подготовки, прежде чем мы сможем приступить к подъему статуй…
— Я не могу ждать так долго.
— Извини, Навид, но по-другому нельзя, — сказал Хавсер. — Статуи бесценны. И об их сохранности мы должны позаботиться в первую очередь.
— Да, они бесценны, — согласился Мурза.
Он шагнул к молчаливым и мрачным богам усыпальницы. Молодые члены экспедиции следили за ним, не отводя взгляда. Некоторые даже вскрикнули, когда он шагнул на основание алтаря, осторожно поставив ногу, чтобы не сдвинуть ни одной чаши с подношениями.
— Спускайся, Мурза, — сказал один из старших сотрудников.
Мурза поднялся на вторую ступеньку, и его лицо оказалось почти на одном уровне с глазами богов.
— Они бесценны, — повторил он.
Он поднял правую руку к лицу ближайшей статуи и показал на сверкающие глаза из лунного камня.
— Взгляните на эти глаза. Это ведь самая важная деталь, не так ли? Они о многом могут рассказать.
Он через плечо оглянулся на встревоженных зрителей. Хавсер, несмотря на защитную маску, был уверен, что Мурза улыбается.
— Навид, спускайся, — попросил он.
— Посмотрите на глаза, — продолжал Мурза, игнорируя его приказ. — В любое время они означают одно и то же, верно? Ну же, это так просто! Отвечайте!
— Защита, — смущенно пробормотала одна из младших членов экспедиции.
— Я тебя не слышу, Йена. Говори громче!
— Глаз — это самый древний и наиболее разноплановый в культурном отношении символ, отводящий беду, — произнес Хавсер, надеясь добраться до сути и положить конец фокусам Мурзы.
— Правильно, — сказал Мурза. — Кас знает. Спасибо, Кас. Глаз оберегает. Его используют для защиты. Его ставят, чтобы отогнать зло и несчастье и сберечь самое драгоценное. — Его палец обвел контур глаза. — Мы видели это много раз, только в самых разных вариациях. Обратите внимание на пропорции! Контур глаза, линия брови — это может быть стилизованной формой назар бонсука[14]или уаджета,[15]что не так уж далеко от Ока Провидения, гордо сияющего на большой печати Объединительного Совета. Это предостерегающие боги, нет никаких сомнений.
