Последовала пауза. Даже возбужденные собаки перестали возиться. Тень закрыла солнце. Герцог неожиданно почувствовал, что сверхъестественно озяб, и посмотрел в пронзительные глаза Джасперса. Увиденное ему явно не понравилось.
Сли быстро вышел вперед и исполнил то, что по зрелом размышлении можно было бы назвать самым изысканным дипломатическим маневром за всю его карьеру. Он сказал:
— Ха-ха! Смешно вы пошутили!
— Это точно! — присоединился Рустам де ла Вега, быстро уловив ход беседы, и разразился утробным хохотом, поддержав тоненькое, писклявое хихиканье Сли.
Не засмеялся только Солсбери, который временно потерял дар речи. За десять секунд его томатно-красное лицо стало бледным, точно кочан капусты. Герцог сумел выдавить из себя только неловкую, но героическую улыбку.
Джасперс тоже улыбнулся, хотя и не слишком убедительно.
— Смешно, да, — эхом отозвался он, потом повернулся и не спеша отправился к собачьей своре и загонщикам.
Хокрэйк еле удержался на ногах. По мере того как лицо его приобретало привычный оттенок, он занялся совершенно лишней проверкой гончих и псарей.
— Пронесло, — прошептал Сли де ла Веге, пока они стояли бок о бок, застегивая пальто. — Благодарю вас, вы мне очень помогли. Солсбери ужасающе неуклюж чуть ли не во всем, включая политику. Неудивительно, что королева его не переносит.
Де ла Вега сухо улыбнулся и заметил:
— Мой дорогой лорд Сли, не скажу, что и мне он сильно по душе. Если бы не его весомые финансовые запасы, я с радостью поспособствовал бы трагическому несчастному случаю на сегодняшней охоте.
Сли позволил себе еле заметно улыбнуться, смакуя столь восхитительную мысль. По левую руку от него загонщики принялись пронзительно дуть в свистки, подгоняя свору гортанными выкриками. Собаки сорвались с места и умчались прочь сквозь озаренный солнцем туман, окутавший лес. Когда их лай растаял вдали, воздух заполнили птичье пение, стук капель воды и треск валежника. Сли и де ла Вега отправились вслед за остальными.
— Не следует ли нам, — спросил сэр Роберт, — обсудить ваш горький опыт, мой дорогой кузен? Повсюду лес, и ушей в нем нет.
— Хорошо, — решительно ответил испанец, — ибо мои слова покажутся клеветой большинству англичан, кроме вас и двух наших… друзей. Мы все разделяем известного рода голод. Моя семья, мои сподвижники… нам так не хватает власти, мы лишены того влияния, которое нам положено по праву рождения. Магия, милорд, — вот что нам нужно. Без доступа к Чарам у нас нет рычагов влияния. С ними же…
Сли поймал его за рукав и указал на компаньонов, показавшихся впереди меж деревьев.
— Вы заметили, лорд-регент, что ни одна собака по своей воле не подходит к священнику и на расстояние копья? — спросил он.
— Возможно, псы мудрее нас, — сказал де ла Вега. — Я часто сомневаюсь, безопасно ли подпускать Джасперса так близко к нам, пусть он и на нашей стороне.
Сли кивнул и глубоко вздохнул. Оба взяли оружие на изготовку и поскакали дальше сквозь заросший папоротниками подлесок с резкими пятнами света.
— Так о чем вы говорили? — продолжил Сли.
ВТОРАЯ ГЛАВА
Перенесемся в Сохо. Ах, Сохо! Что нам делать с ним?
Трехэтажный дом номер семнадцать по Амен-стрит в Сохо, построенный в стиле неорококо, был типичен для своей округи (а именно: прекрасно сложен и достаточно открыт для желающих). Он стоял на тихой улочке с хорошей канализацией, недалеко от коммерческих районов. Место казалось на удивление приличным и даже презентабельным, несмотря на то что находилось буквально в двух шагах от сомнительнейших таверн и публичных домов, не говоря уже о театре Уиндмилл, где семнадцатый год подряд било все рекорды знаменитое шоу бурлеска «Все вертихвостки мира на одной сцене» (как писал Джек Тинкер в «Дэйли Мэйл»: «Приходите снова, не стесняйтесь!»). Да, и не стоит забывать о Стратфордском ревю-баре с его еженощными представлениями наподобие «Как вы это полижете» и безумно популярными «Двумя джентльменами из Вагины».[7]
Дом номер семнадцать построили при девятой Глориане, он пережил пять неурочных бурь, Великий Пожар, две чумы, шесть восстаний и в недавнем прошлом ряд воистину апокалиптических вечеринок. Руперт Триумф купил особняк за пять тысяч марок, которые получил от Адмиралтейства за участие в битве при Финистерре.[8]
Его соседом с одной стороны был неприметный чиновник дипломатической службы по имени Бруно де Шоле. Он пребывал за границей большую часть времени, и Триумф встречал его всего лишь дважды. Одним прекрасным вечером 2003 года тот пришел пожаловаться на шум, а потом спустя час заявился еще раз. По другую сторону жил знаменитый композитор Эдоард Фукс. Музыкант сделал себе имя в начале восьмидесятых на имевших большой успех гальярдах и рондо,[9]но слава покинула его с момента выхода в печать нотного сборника «Лучшие хиты». Он жил на авторские отчисления и гонорары с редких выступлений на сборных концертах и был постоянно нетрезв, потребляя мускат в невероятных количествах. Фукс никогда не жаловался на пьяные сборища в доме номер семнадцать, поскольку зачастую присутствовал на них.
