Прочитав перечень, я осознал, что вот ни разу не факт. Скорее всего, донор из меня — как из Виктора владелец ресторана: очень хочется соответствовать, но никак.
Список впечатлял. Мне тридцать шесть лет, я никогда не жаловался на здоровье. Но вот прочитай ограничения и почувствуй себя немного не в своей тарелке.
Никаких стрессов? Никакого алкоголя? Витамины? Отдых? На сколько?! На месяц! Может, ему еще выходные устраивать в спа?
В общем, теперь я не удивлен результатами друга и всерьез озабочен своими. С такими требованиями надеюсь, что в моей сперме найдут хоть десяток головастиков.
Неужели люди так живут? В качестве компромисса я убрал початую бутылку с коньяком в бар. И решил освободиться пораньше. Часов в девять.
* * *
В двенадцать ночи я ввалился в личный номер одного из отелей. Когда ты владеешь сетью, то всегда держишь под рукой запасную кровать и шкаф, набитый отпаренными костюмами и рубашками. В каждом моем заведении был такой — очень удобно.
Как всегда, сил на полноценный ужин не было, и я перекусил сэндвичами, заботливо оставленными администраторами. У них есть на это особое указание. Утром в тренажерный зал на часок — и встречи, встречи, встречи. Хотя стоп.
Я выудил нужное сообщение из десятка последних от Олега и прочитал вновь. Удивляться сил не было. Зал завтра отменяется, а значит, часок можно доспать. Ну, я же хотел отдохнуть…
Мысли крутились вокруг завтрашнего непотребства. Иногда мне казалось, что я одержим. Эта тяга к возвращению маминого ресторана была ненормальной.
Я посмотрел на все со стороны. Завтра я собираюсь сдать сперму для незнакомой девицы. Наши клетки соединят, а через недельку подсадят ей уже готовых детей. Наших с ней. Общих. Стоило все-таки захватить ту бутылку коньяка.
Странно, что братец согласился на это. С его-то самомнением. Дрочить в стаканчик не царское дело. Что-то тут не так, но копаться в этом сейчас времени нет. Либо я закидываю свой биоматериал ей, либо он. Терпеть не могу, когда план не просчитан до мелочей. Даже не помню, когда в последний раз действовал так импульсивно. Олег уже весь мозг вынес своей паникой и шуточками. Дело в том, что мы оба понимаем риски: связываться с Вознесенскими может быть себе дороже. На этой «позитивной» ноте я все же решил закончить.
Как и практически каждую ночь, мое тело отключилось, едва голова коснулась белоснежной подушки.
* * *
Без пяти девять я уже стоял возле кабинета с надписью «Главный врач клиники Араратов Армен Арсенович». Стучать я не собирался, но тут из-за двери послышались вопли, очевидно самого Араратова. Громкие. Мне стало любопытно, когда послышались конкретные суммы. И брань. Главврач явно не спешил поддаваться шантажу. А это уже интересно.
Я постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.
Моему взору предстала странная картина. Главврач, такой себе мужчина в летах, с брюшком и пьяными глазками. И напротив него мелкая девочка-подросток.
При виде меня Араратов дернул заявление на себя и размашисто подписал, царапая лист. Девочка проворно схватила бумагу и повернулась ко мне. При более детальном обзоре выяснилось, что это скорее молодая девушка. Причем врач. В халате же. Розовом.
Я хмыкнул и вопросительно посмотрел на мужчину. Но не успел ничего спросить, как розовая доктор меня опередила:
— Донор Вознесенской? Чудненько. Надеюсь, болезнями, передающимися половым путем, хоть не болеете? Мне букетов на День медика хватает. Пойдемте за мной, глянем, с чем там работать предстоит.
Резко обойдя меня, девчонка стремглав вылетела из кабинета. Я лишь проводил нахалку взглядом. Со стороны главврача донесся нервный лепет:
— Прошу меня извинить, Мария Сергеевна наш самый квалифицированный специалист. Поверьте мне, сделает все в лучшем виде и совершенно конфиденциально. Сегодня у вас возьмут все необходимые анализы, а завтра подходите для сдачи материала. Утром у пациентки пункция, и все будет готово. Мы оплодотворим вашим материалом ее клетки и будем растить эмбрионы, чтобы перенести их через неделю. О результате переноса вам дополнительно сообщат. А теперь прошу…
Под конец он едва ли не шептал. Было ощущение, что Араратов слился со стеной. Знатно его Олежек припугнул.
Под невнятное бормотание про номер кабинета я молча вышел в коридор, оставив главврача наедине с тем, что окрасило его глаза в красный. Очевидно, мужику принятой дозы будет на этой неделе маловато.
Кабинет с гордым названием «Комната для мужчин» обнаружился в конце коридора. Внутри оказалось на редкость интересно: огромная плазма, кожаное кресло и стопка эротических журнальчиков на столике.
Не баловался подобным уже много лет. Даже интересно стало. Взяв первый журнал, обнаружил, что вкусы мужчин немного возросли размеров этак до пятых-шестых. Прямо пропорционально количеству одежды.
За рассматриванием любопытных поз современности меня и застала розовая доктор.
Она влетела в комнату, таща за собой тележку с инвентарем. Я вопросительно уставился на нее. На тележку в смысле.
— Нечего строить мне тут оленьи глазки. Фальстарт. Журнальчики позже. В кресло!
Она командовала как заправский генерал. Но не на того напала.
— Дорогая розовая пони. Попрошу побольше внимания к моей персоне, ибо именно это внимание будет прямо пропорционально моей благодарности.
После этого я нагло развалился в кресле.
Блондинка мило улыбнулась, взяла жгут и кучу всяких медицинских штук. Аккуратно подошла ко мне. Наклонилась так, что из выреза халатика едва не вывалились две причины считать ее более чем взрослой. На миг я завис.
Эта розовая стерва тут же профессионально наработанным движением стянула мое плечо жгутом, разодрала (именно разодрала!) рубашку до локтя (да знала бы она, сколько это стоит!), нашла вену и, прежде чем я успел пикнуть, всадила шприц.
Я с детства не любил врачей. И кровь. Поэтому, когда я пришел в себя, на меня смотрели два подозрительных глаза.
Я. Потерял. Сознание. От вида. Крови.
Взрослый двухметровый тридцатишестилетний дяденька.
— Ладно, уела, мелкая.
Она совсем не по-девичьи заржала и протянула стакан воды. Он тоже аккуратно стоял на тележке. У меня, что ли, на лице написано, что я обмираю при виде крови?
— Расслабься, бык-осеменитель, мне еще нужно, чтобы ты мне тут надоил немножко себя любимого. — Она смотрела на меня со снисхождением. — И да, опережая твой вопрос: тебе не придется меня убивать, никому ничего не скажу. Ты хоть и наглый, но, сдается мне, не так прост. И вообще, — она подняла на меня на этот раз грустные глаза, — твое «спасибо» я уж точно не увижу. Захочешь после всего отблагодарить, давай лично.
Она спешно собирала медицинские примочки обратно. На столик опустились перчатки и пластиковый стаканчик. Розовая пони выпрямилась и деловито скомандовала:
