Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Фридрих с детства отличался слабым здоровьем, не в последнюю очередь вследствие искривленного позвоночника – якобы в детстве его уронила нянька. Для сокрытия некоторого подобия горба ему приходилось носить чрезвычайно длинный алонжевый парик. Его вторая жена[5], красивая и остроумная София-Шарлотта из династии герцогов Ганноверских, в шутку называла его «мой Эзоп», ибо, по преданию, сей античный баснописец также был горбат. Королева, превосходившая своего супруга как по силе воли, так и по уму, убедила его придать новый облик весьма заштатному Берлину и воздать должное покровительству искусств и наук. В результате был выстроен замок Шарлоттенбург, ставший летней резиденцией Софии-Шарлотты, в Галле открыт новый университет, третий после Кенигсберга и Франкфурта-на-Одере, в Берлине основаны Академия искусств, т. е. по образцу Рима и Парижа, высшая школа искусств и Научное общество, позднее превратившееся в академию. Королева поспособствовала тому, что в Пруссию переехало несколько известных ученых, в частности, Готтфрид-Вильгельм Лейбниц, с которым состояла в весьма тесных дружеских отношениях ее мать, герцогиня Ганноверская. В 1700 году Лейбниц, объединявший в своей единственной персоне философа, математика, физика, изобретателя, юриста, историка, языковеда и дипломата, стал первым президентом означенного Научного общества.
Однако в 1705 году королева София-Шарлотта скончалась от воспаления легких, и король свернул на простейший путь подтверждения великолепия своего двора посредством пышных праздников, концертов и балетных представлений. Тем временем прусские солдаты покрывали себя неувядаемой славой неустрашимых профессионалов-наемников, отличаясь как в битвах Войны на испанское наследство, так и Северной войны, в ходе которой шведский король Карл XII пытался оспорить претензии царя Петра Первого на часть прибалтийского побережья. Вместо короля во всех заседаниях Тайного совета министров и Тайного военного совета с юных лет принимал участие кронпринц Фридрих-Вильгельм, широкоплечий, приземистый, с неотесанными манерами, более смахивавший на фельдфебеля, нежели на наследника короны. Тем не менее он всегда с живым интересом следил за государственными делами и с нескрываемой ненавистью порицал шумную круговерть светской жизни при дворе своего легкомысленного папаши.
Отец рано устроил брак сына с его двоюродной сестрой, принцессой Софией-Доротеей Ганноверской, сестрой короля Великобритании Георга II[6]. Вообще-то подобные кровосмесительные браки, столь частые среди династических союзов, обычно приводили к печальным результатам. По-видимому, Ганноверская династия несла в себе тяжелое наследственное заболевание порфирию, перешедшее еще от Тюдоров, которой явно страдал Фридрих-Вильгельм и которая вызвала безумие у короля Великобритании Георга III. Мучительная неизлечимая хворь безжалостно терзала Фридриха-Вильгельма внезапными обмороками, бессонницей, кошмарами, помутнением сознания, беспричинными вспышками гнева. В зрелом возрасте у него случилось четыре тяжелых обострения, от последнего из которых он и скончался в 1740 году в возрасте всего 51 года. Отношения с супругой у короля сложились отвратительные, ибо трудно было представить себе две более несхожие личности. Тем не менее королева родила 14 детей, из которых выжило десять. В 1712 году на свет появился долгожданный наследник короны, кронпринц Фридрих (родившиеся раньше него двое сыновей скончались сразу же после появления на свет).
Королю Фридриху I никак не удавалось найти решение сложной проблемы по безболезненному финансированию своего роскошного двора и одновременного содержания большой армии. Надо сказать, что в то время наличие постоянной армии в государстве было не совсем обычным делом. Как правило, армию набирали в случае необходимости ведения военных действий из местного населения, широко прибегая также к услугам наемников. Некогда подобным образом поступали и курфюрсты Бранденбургские. Но вот разразилась Тридцатилетняя война, и стало ясно, что княжеству, простиравшемуся без ярко выраженных природных границ по всей обширной Северо-Германской равнине можно защититься лишь с помощью сильного войска. Тогдашний курфюрст Георг-Вильгельм (правивший с 1619 по 1640 год) попытался уклониться от военных действий и направил в 1630 году посланца с просьбой уважать нейтралитет Бранденбурга к своему свояку, королю Швеции Густаву-Адольфу II, вторгшемуся в Померанию. Родственничек резко ответил, что в борьбе не на жизнь, а на смерть между добром и злом (т. е. протестантизмом и католицизмом) нельзя стоять безучастно в стороне. Прусские министры стали умолять курфюрста сдаться на милость победителей шведам, но Георг-Вильгельм предпочел последние два года войны сражаться с различными вражескими силами, причем потерял где-то от 40 до 50 % населения княжества. Сын этого курфюрста, унаследовавший трон в 1640 году в возрасте 20 лет, хорошо затвердил урок, что лучше быть хищником, нежели жертвой, и поклялся всю жизнь воздерживаться от нейтралитета.
Он набрал армию в 8000 человек, которая к концу его правления в 1688 году выросла до 31 000. Его потомки в 1709 году довели численность армии до 44 000, самая большая численность постоянных вооруженных сил среди суверенов Священной Римской империи германской нации после австрийской. 11 сентября 1709 года, в ходе Войны за испанское наследство, ее подразделения во главе с кронпринцем Фридрихом-Вильгельмом отличились в неслыханно кровавой битве при Мальплаке, когда соединенные силы союзников под командованием герцога Мальборо и принца Евгения Савойского наголову разбили французов. Впоследствии король Фридрих-Вильгельм I ежегодно праздновал эту дату, называя ее счастливейшим днем в своей жизни.
Дороже фарфора и янтаря
Взойдя на престол в 1713 году, Фридрих-Вильгельм принялся перекраивать управление королевством на свой собственный лад, подчиненный одной цели: обеспечение содержания огромной армии. Первым делом он собрал всю серебряную посуду из 24 королевских замков и переплавил ее на нужды государства. Из 600 лошадей в королевских конюшнях осталось 120 голов. Насколько мало было развито чувство прекрасного у молодого короля, становится ясно на примере, более или менее хорошо известном российскому читателю. Когда в 1716 году император Петр Первый не смог сдержать восторга при виде «Янтарной комнаты», украшавшей своим немеркнущим золотистым мерцанием мрачный Берлинский городской замок, Фридрих-Вильгельм безо всякого сожаления подарил это бесценное убранство гостю. Петр же сделал ответный подарок, весьма потрафлявший вкусам прусского короля, питавшего страсть к рослым гвардейцам: прислал ему 55 человек отборных гренадеров.
Можно привести еще один, менее известный пример. В роскошную меблировку прусских королевских замков входили несколько редкостных высоких ваз из китайского фарфора, которые стоили совершенно бешеные деньги. Европейский фарфор тогда еще пребывал в стадии изобретения, и привезенные из Китая предметы сего хрупкого вида искусства ценились чуть ли не на вес золота. Бесполезность этих ваз бесила короля, но он воздерживался от их продажи, боясь продешевить. Час для чрезвычайно удачной, с его точки зрения, сделки пробил в 1717 году, когда слух об уникальных вазах дошел до курфюрста Саксонии и короля Польши Августа Сильного. Он был страстным собирателем фарфора и не останавливался ни перед чем, чтобы заполучить понравившиеся ему вещи. Однако Августу так и не удалось уломать своего соседа продать вазы, но он смог найти обходной путь для удовлетворения своего жгучего желания обладания прекрасным. Фридрих-Вильгельм согласился обменять бесполезные емкости на 600 первоклассных драгун для своего полка, – и соседствующие монархи к обоюдному удовлетворению ударили по рукам. 600 солдат саксонской армии были вынуждены сменить мундиры на прусские, а Август Сильный стал счастливым обладателем ваз, окрещенных на сем основании «драгунскими», название, никоим образом будто бы ни с Китаем, ни с внешним видом ваз не связанное.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
