Однако для Кейто все обернулось не лучшим образом. Если бы он только знал…
Рот его сурово сжался, когда он вспомнил о сыне своей первой супруги, который давно уже не ребенок и кому уже давно нет доверия. Вообще-то Брайан Морс довольно привлекательный и любезный молодой человек, но в его маленьких глазках таится угроза, а язык не слишком правдив. Кроме того, и это главное, Брайан Морс принял сторону короля в разразившейся гражданской войне, а маркиз Гренвилл стал сподвижником Кромвеля, потому что давно уже считал: король Карл должен прислушаться к мнению своих подданных, к мнению парламента и пойти на уступки, вместо того чтобы разорять страну жестокой войной. Уж если такие преданные короне люди, как он, маркиз Кейто, приняли сторону парламента и отступились от своего монарха, значит, тому есть о чем поразмыслить, и нужно, не теряя времени, идти на попятный, восстанавливая мир и справедливость в Англии.
Тем более пора понять, что дело его проиграно: армия Кромвеля во много раз сильнее, у нее больше оружия, лучше дисциплина.
Но все это благие пожелания, а война, как чума, расползается по стране. Тут Кейто вновь вернулся мыслями к своему пасынку.
В жизни все бывает, и уж тем более на войне: засада, выстрел из мушкета, удар шпагой, падение с коня… Случись такое сегодня — и Брайан Морс возглавит род Гренвиллов. Вот почему Кейто должен как можно скорее жениться и завести детей. Сына!..
В общем Фиби вполне устраивает его. Если, конечно, отбросить ее дурацкие мысли о ненужности брака. Ей всего восемнадцать, она здорова, у нее хороший цвет лица, широкие бедра. Видимо, вполне способна рожать детей. И за ней нет необходимости ехать на край света — она здесь, под рукой.
Нет сомнения, эта девчонка будет хорошей женой. Уж он постарается, чтобы так оно и было.
К последнему заключению маркиз пришел, уже выходя в коридор со свечой в руке.
Фиби проснулась с первым лучом солнца, ощутив на плече руку Оливии.
— Фиби, почему твои вещи валяются на полу?
— Что? — Она с трудом приподнялась на локте и, моргая, воззрилась на подругу. — Который час? Наверное, полночь!
Ей почему-то казалось, что утро еще не наступило.
— Скоро шесть, Фиби.
Темные глаза Оливии смотрели на нее с подозрением. Она не сразу продолжила расспросы и, лишь набрав побольше воздуха в легкие, решила уточнить:
— Т-твоя одежда. Отчего она на полу? Ее там не было, когда мы ложились.
— Я не могла уснуть и решила погулять, — сказала Фиби.
— На свежем воздухе? Ты выходила из дому?
Фиби покачала головой:
— Нет. Сначала хотела, но было так холодно, темно. И я вернулась в постель.
«Все-таки я не совсем солгала, — утешила она себя, — а только немножко».
Однако Оливию это не убедило.
— Не выдумывай, — заявила она.
Фиби опять откинулась на подушку и закрыла глаза. Потом снова открыла и принялась усердно продирать их.
Оливия уселась на кровати, подтянув колени к худосочной груди. Она яростно хмурилась, от чего темные широкие ее брови сошлись в одну линию над длинноватым, типичным для рода Гренвиллов носом.
— Я знаю, — решительно сказала она, — ты не хочешь замуж за моего отца. Я бы на твоем месте тоже…
Ох, если бы все было так просто, с горечью подумала Фиби. Но что ей ответить?
— Я вообще не хочу замуж, — отозвалась она. — Ты ведь знаешь. Помнишь нашу клятву в лодочном сарае четыре года назад? С нами тогда еще была Порция.
— Ой, это было так д-давно. С тех пор все изменилось. А Порция… Что ж, она первая нарушила клятву. Могла ли ты подумать, что она возьмет и выйдет замуж?
— Порция сама себе хозяйка, Оливия. И сама за себя решает. Не то что мы. Я тоже бы так хотела!
Оливия с грустью взглянула на Фиби.
— Знаю. Но мы не можем… Одно хорошо, — добавила она, — если отец женится на тебе, мы будем все время вместе.
— Да, до тех пор, пока тебя не выдадут замуж.
— Я не пойду!
Это все слова, Оливия. Если так уже случилось с Порцией… и со мной… Неужели ты всерьез думаешь, что тебе удастся избежать этого?
Бледные щеки Оливии порозовели, она поджала губы.
— Никто не заставит меня насильно! — негромко произнесла она.
— Говоришь и сама не веришь, — сказала Фиби, снова приподнимаясь на подушке. — Разве нас спрашивают? Знаешь ведь, как поступили со мной: собрались твой и мой отец, позвали меня и объявили свое решение. Хоть волосы на себе рви — ничего не изменишь. Таков порядок вещей в нашем мире — Она помолчала. — А что будет после свадьбы? Просто подумать страшно. Брр! — Она вздрогнула всем телом, покачала головой и задумалась. Но, не дождавшись ответа от Оливии, продолжила: — И что всего оскорбительнее, твой отец вовсе не жаждал жениться именно на мне. С чего бы? Погляди на меня — один жир! Диана по крайней мере была стройная, изящная. А я как пышка!
— Почему же? — Оливия считала, что подруге в любом случае следует говорить только хорошее. — Ты очень женственная. Порция тоже так считает.
— Твоему отцу нужен сын, — напрямую заявила Фиби. — Я — подходящее средство, и ничего больше.
Оливия молча взглянула на нее. Что ж, против этого не возразишь.
— Ты наверняка родишь здорового ребенка, — тут же заключила она.
— Но я не хочу спешить!
Подруга взглянула на нее почти с ужасом:
— Тут уж ничего не поделаешь. Ведь у всех рождаются дети.
Потупившись, Фиби сказала:
— Есть способы, чтобы их не было.
— Кого? Детей? — Оливия еще больше расширила глаза. — Как? Что ты выдумываешь!
— Знаешь, есть такая женщина, зовут ее Мег. Она живет тут, в деревне. Я с ней хорошо знакома.
Оливия кивнула. Мег была травницей, здешние жит считали, что ей не чуждо колдовство.
— Так вот, — продолжала Фиби. — Мег рассказывала мне, что есть такие травы, которые могут остановить беременность.
Не всегда и не у всех, но могут.
Удивленное выражение не сходило с лица Оливии.
— Но почему, — спросила она, — ты не хочешь родить ребенка моему отцу? Если все равно уж ты будешь замужем?
Фиби снова устремила взгляд в пространство.
— Потому что… Потому что я тебе уже сказала, он женится на мне только оттого, что я случайно оказалась поблизости. Стоит лишь протянуть руку… И вот что еще: до тех пор пока он не переменит своего отношения, я и не подумаю рожать. Так и знай! — Теперь она смотрела в лицо Оливии с таким видом, словно та была виновата в том, что у нее такой отец. — Если он получит то, что получают все мужчины… и не захочет понять меня… увидеть, какая я там, в душе… он тогда очень пожалеет. Ты понимаешь меня, Оливия?
