Хальв раскрыл рот, чтобы ответить, но я его опередила.
— Жди.
В доме знахарки было тепло, даже душно. Сама Хелина тотчас сняла с плеч накидку и бросила ее на лавку.
— Садись за стол, — велела она.
Голос звучал так повелительно, что я не смела ослушаться.
— Пей, — женщина подала мне деревянную чашку с каким-то горячим отваром. Понюхав его, я ощутила аромат пряных трав.
— Не бойся, — будто прочитала мои мысли Хелина. — Я не стану тебя травить. Этот отвар придает бодрости и сил. Я пью его потому, что стара, а ты пей потому что слаба.
На вкус питье оказалось не горьким, скорее, немного солоноватым и освежающим. Мне понравился вкус и я быстро выпила чашку.
— Ну и зачем ты явилась ко мне, Лирис? — спросила женщина. — Хочешь, чтобы я утолила твою тоску?
— Чтобы ты подсказала мне, что делать, — ответила я.
Сама не знаю, зачем приехала сюда. Эта грубая женщина вряд ли знает ответы на все вопросы, которые у меня скопились. Разве она скажет мне, за кого выходить замуж, что делать с крепостью, которая начнет разрушаться через год-другой, как воспитать слабоумного брата?
— А ты не знаешь? — спросила Хелина. — Или боишься спросить прямо?
Она пристально посмотрела на меня и стало не по себе. Такой тяжелый пронзительный взгляд, от которого мурашки по коже.
— Меня мучают дурные сны и я не могу от них избавиться, — проговорила я, чтобы прервать молчание. — Сможешь помочь?
— Кошмары внутри тебя, — тут же ответила Хелина. — Тебя сковал страх. Но боишься ты не того, чего стоит бояться. Ты запуталась, Лирис Колтон. Видишь тень и трясешься от страха. А бояться надо не тени, а того, кто ее отбрасывает.
Она встала из-за стола и подошла к полкам, которые тянулись под самый потолок.
— Вот, возьми, — Хелина положила на стол мешочек. — Заваривай по щепотке на ночь, будешь лучше спать.
— Мои кошмары пройдут? — спросила я, с надеждой глядя на чудесную траву.
— Они пройдут, когда ты откроешь глаза и отбросишь страх.
— Спасибо, — проговорила я и выложила на стол несколько монет.
Под колючим взглядом знахарки ощущала себя такой глупой. Хотелось как можно скорей уйти отсюда. Я уже костерила саму себя на все лады. Зачем было приходить? Чтобы не услышать ответа на вопрос и расстаться с монетами, которых в моем кошельке и так водится немного?
— Ну ты так и не спросишь? — усмехнулась Хелина. — Слова вертятся на языке, а ты их не пускаешь. Ты ведь за этим ответом пришла, верно?
Я мотнула головой. С какой стати стоит выворачивать душу наизнанку перед чужим человеком? Только потому что больше и спросить-то не у кого?
— Один мужчина сделал мне предложение и я не знаю, что делать, — сказав это, я будто нырнула в ледяную прорубь. Мне казалось, что Хелина точно знает, о ком я говорю.
Женщина только улыбнулась.
— Ты думаешь, что любишь другого, так?
— Но я и люблю другого.
— Ты думаешь так, — повторила Хелина. — Ты хочешь верить в это, Лирис.
Я молчала, слушая ответ. После ее слов вдруг захотелось плакать. Откуда она может знать, люблю я Ривана или нет? Мы были вместе столько лет. Он стал первым мужчиной, которого я поцеловала, с которым тайно сбегала на свидания, которого видела своим мужем. Откуда она может знать?
— Не жди, — коротко бросила Хелина. — Он не женится на тебе. Отдай ему хоть всю жизнь, не женится.
— Нет, — прошептала я, чувствуя как по щекам текут слезы. Ее слова будто обжигали.
— Ты и сама знаешь, но боишься признаться себе в этом. Не жди его, Лирис. Ваши жизни не связаны — я вижу это.
— Что же мне делать? — прошептала я. — Неужели мне суждено остаться одной?
Хелина засмеялась.
— А ничего не делай. Ничего. Просто жди, пока судьба протянет тебе руку. Вот так, — она протянула правую руку ладонью вверх. — Тогда и думай, что делать. А теперь иди, Лирис. Я не скажу тебе больше ничего сегодня. В твоем сердце страх и ненависть. Я не стану больше в них заглядывать.
— Спасибо, — произнесла я, поднимаясь.
— И монеты забери, — сказал она.
— Но это твоя плата.
— Забери, — повторила женщина. — Не хочу брать с тебя денег.
Я молча забрала со стола монеты и, кивнув на прощание, вышла.
глава ВТОРАЯ
Вираш катал по столу камешки, найденные во дворе. Угловатые и неровные, они царапали деревянную поверхность и, казалось, этот звук отдается у меня на зубах.
— В этом месяце мы готовимся к посевной, миледи, — произнес Ульрик, разглядывая страницы амбарной книги. Глаза уже начинали подводить его и магистр щурился даже при свете четырех свечей. Я позволяла ему такое расточительство. — До нового урожая далеко, а нам едва хватило, чтобы покрыть королевский налог.
— Летом должно быть легче, — вздохнула я. — Вира выплачена и мы сможем работать на себя. Наконец-то.
Раньше я мало что смыслила в хозяйстве. Ведение дел занимались отец и братья. С их гибелью пришлось учиться самой. Слава богам, Ульрик всегда был рядом. Поражаюсь, как ему хватило терпения всему меня научить. Старика не зря назвали магистром — он знал столько всего о вещах, о которых я даже понятия не имела.
— Вира ослабила нас, миледи, — покачал головой Ульрик. — В новом сезоне придется снова урезать расходы. У нас осталось мало зерна, так что… В этом году придется пропустить ярмарку.
— Я надеялась, обойдется…
Мне было стыдно и перед Ульриком, и перед собой. Владения Колтонов всегда были процветающим благословенным краем. На ежегодной весенней ярмарке мы представляли лучшие сорта пшеницы, благополучно пережившей зиму. Видел бы отец, что я сотворила с его хозяйством.
Вначале по чистой глупости затянула с выплатой виры. Хотела показать лорду Ангшеби, что не все бывает по его слову. Я решила подразнить Логвара, позлить. Но он не стал злиться — он молчал. А потом выкатил мне бешеные проценты за упущенное время. Сколько бы я не кляла себя после, дело уже было сделано. Я нанесла непоправимый урон своему дому.
Камешек, который Вираш тащил по столу, зацепился за гвоздь и раздался отвратительный скрежет. Я поморщилась.
— У тебя есть какие-то идеи, Ульрик? Что мы можем?
— Продать лошадей, миледи, — ответил магистр, грустно на меня взглянув. — Их содержание стоит слишком дорого.
— Нет, только не это, — я отрицательно мотнула головой. — Лошадей заводил отец.
Десять породистых скакунов, цена которых была высокой даже сейчас, когда они постарели. Вряд ли кто-то сделает из них охотничьих лошадей, но они дадут чистокровное потомство или станут ценным подарком.
