Сразу же, как только журналист убрался из Соленой Бухты, Мавр пришел к Радобуду.
— Ну, готов к подвигу или передумал? — спросил он. — Постоять за отечество?
— Жду сигнала, — без прежнего мальчишества сказал каперанг. — И постановку задачи.
— Задача твоя будет такая, — совсем не по-военному проговорил Мавр. — Переедешь в Россию, в один из областных городов, прилегающих к Московской области. Там еще отставных офицеров уважают. Осмотришься, изучишь обстановку, медленно всплывешь и откроешь инвестиционную компанию. Пока все.
— Компанию? — изумился тот. — Но я подводник, и в таких делах полный болван!
— По дороге будешь готовиться, книжек сейчас хватает. Дело не такое и хитрое, подберешь себе толкового экономиста.
— Потребуются деньги…
— Вот, уже соображать начал, — одобрил Мавр. — На первый случай денег я тебе подброшу, но не много, например, миллион долларов.
— Миллион?!..
— Для солидной компании надо бы для начала два-три. Чтобы заявить о себе. Придется зарабатывать самому. Через год ты должен крепко стоять на ногах.
Радобуд продал самое дорогое — катер с аквалангами и на вырученные деньги поехал в разведку.
Вернулся он через две недели, вдохновленный и решительный — отыскал место у себя на родине, в Ярославской области, где его приняли, как героя. Он уже разработал схему получения первоначального капитала: заложить или продать несколько акций коммерческим банкам, у которых есть интересы в Германии, а на вырученные средства открыть собственный банк.
— Это мы сделаем, когда придет время. И повяжем не коммерческие, а Центральный банк. А сейчас как только высунешься с этими акциями, так тебя и прихлопнут, — терпеливо объяснил Мавр. — Тут тебе не морские глубины, и ты не в подводной лодке… Открывай компанию, счет в банке, сиди, изучай рынок и не высовывайся, — и добавил озабоченно: — Вероятно, мне придется ехать в Архангельск, Томилу посадили за мошенничество, выручать надо.
Каперанг рвался в бой и, услышав такое, вытаращил глаза, от возмущения на некоторое время дар речи потерял.
— Не понял… Тут такое!.. Вся Россия сидит… А вы… А ты…
— Если не смогу одному человеку помочь, нечего на большее замахиваться. Надо с чего-то начинать… Езжай в Ярославль, — приказал. — Мне срочно нужна фирма и счет в банке. Сообщишь телеграфом. И все делай быстро!
Радобуд на сей раз отрубил все концы — продал дом и поехал обживаться на новом месте.
В середине октября Мавр получил от Томилы письмо, вернее, короткую записку на клочке оберточной бумаги, каким-то образом посланное на волю, из нее и узнал, что Томиле дали пять лет лишения свободы по статье за мошенничество.
2
Материал был готов еще в среду, но Ада Михайловна посоветовала задержать его на пару дней и подсунуть шефу в пятницу после обеда. Она работала… впрочем, нет — служила много лет в разных газетах ответственным секретарем и отлично разбиралась в нравах главных редакторов. Ее расчет сводился к тому, что перед выходными шеф всегда находился в добром расположении духа и относился к статьям новеньких литсотрудников не так строго, допустим, как в понедельник или вторник.
В ласковых и доверительных словах старой газетной волчицы Хортов угадывал нормальное желание прежде всего самой прочитать, и уж потом отдать материал Стрижаку, хотя с ним было строгое условие о сотрудничестве без всяких посредников. Мало того, по договору Хортов имел право на полную анонимность, в том числе, даже внутри редакции, и передачу авторства самому шефу или его доверенному лицу. То есть полная творческая воля: принес материал, сдал из рук в руки, если понравился, тут же получил деньги — и гуляй. Правда, был и чувствительный недостаток: Хортову не полагалась зарплата, командировочные, суточные, мобильный телефон и оплачиваемый отпуск. Эту работу — уже третью по счету — ему нашел давний сослуживец Кужелев: приехал однажды ночью, дал телефон и адрес редакции и велел утром ехать на собеседование, мол, уже есть договоренность с главным редактором, только ни в коем случае не ссылайся на меня, а скажи, что ты от какого-то Назарова. Хортов с подачи «достоверных источников» написал четыре материала, которые пошли с колес в номер и имели успех у читателей, как потом говорил Стрижак.
В этой статье ничего особенного не было — житейская история без крупных фамилий и жареных фактов, так что Хортов не стал скрываться под псевдонимом и рукопись вручил Аде Михайловне с удовольствием: может, одарит дельным советом…
Он полагал встретиться со Стрижаком в пятницу к вечеру, однако тот неожиданно пригласил в четверг утром, сразу же после планерки. Хортов приехал чуть раньше и, дожидаясь своего часа, бродил по длинному коридору возле приемной, пока не встретил ответственную секретаршу. Пожилая барственная дама вышла от главного, и они чуть не столкнулись, однако Ада Михайловна словно не заметила чуть ли не двухметрового литсотрудника. Хортов поздоровался и неуклюже, по-военному раскланялся, на что получил ледяной, отчужденный взгляд из-под очков. И даже слегка отпрянул, думая, что обознался.
А она пошла прочь, чеканя шаг по гулкому коридору.
Такой оборот дела больше изумил, чем насторожил. Он еще не ведал всех тонкостей отношений в редакциях, плохо знал устройство газетной машины и взаимодействие ее хитрых частей и механизмов, а точнее, представлял себе этот вечный двигатель так, как было условленно в договоре — написал, принес, получил. Он и к шефу вошел несколько сбитый с толку и изумленный, словно его только что неожиданно и дерзко обманули.
Стрижаку было лет сорок — может, на три-четыре года всего лишь старше, но по манере поведения он казался эдаким демократично-вальяжным, много пожившим человеком. В армии такими быстро становились молодые полковники, рано вкусившие высокие должности и власть. А на гражданке, оказывается, редакторы крупных столичных газет и удачливые, скоробогатые бизнесмены.
Ростом шеф был не высок, так что из-за бумажных завалов на столе торчала седеющая голова, отороченная снизу ковбойским шейным платком, и длиннопалые, подвижные руки.
— Присаживайся, Хортов, — сказал Стрижак, перелопачивая бумаги. — Сегодня что, опять магнитная буря?.. Не слышал? Голова раскалывается…
— Возможно, — он вспомнил Аду Михайловну. — Какая-то буря чувствуется.
Шеф отыскал его материал в синем пакете и бросил перед собой, затем проглотил какую-то таблетку и встал.
— Так писать нельзя, Андрей Хортов. Материал в таком виде нам не годится. Решительно!.. К сожалению, это заблуждение всех начинающих. Желание поиграть на скандальных темах, заявить о своей смелости, выделиться, самоутвердиться… Ты меня понимаешь?
— Пока нет, — обронил он. — Вот бы поконкретнее. Я, знаете ли, человек в прошлом военный и туповатый…
Стрижак проявил образец выдержки и педагогического терпения.
