Я упрямо прочла три или четыре страницы, пока незаметно для себя не уснула, убаюканная словно колыбельной в детстве.
Глава 4. Сон с пробуждением
Мягкий, мерцающий свет заливал небольшую уютную комнату со старинной литой купальной чашей посередине. Свечи стояли везде: на комоде, полу, даже на стуле.
— Тебе не кажется, что это пожароопасно? — наигранно сурово спросила я, втайне любуясь нобилем, лежащим в ванне с закрытыми глазами. Сильные руки расслабленно свисали по сторонам бортиков, голова откинута, часть белых прядей намокла.
— Это же сон, — ответил Рай, — свечи упадут, только если мы этого захотим.
Блики играли по знакомым рельефам его плеч, вспыхивали искрами, преломляясь в крупных каплях воды, перстнями украшавших пальцы. Райден даже не посмотрел на меня, но я кожей ощущала как он, не глядя, отслеживает мое присутствие, как едва заметно раздувает ноздри и на почти незримые миллиметры поворачивает голову в мою сторону.
В комнате нашего сна было тепло, даже жарко. Длинным медленным движением я стянула с волос стягивающую ленту, и они начали рассыпаться по плечам.
Нобиль глубоко, немного напряженно вдохнул — выдохнул.
— Стелла… Я скучал. Сантана говорит, за тобой приударил командор Освальд?
— Есть такое. Считает, что я наивная селянка, и его внимание для меня — счастье.
Собрав подол белой ночной рубашки, я приподняла его до колен, внимательно наблюдая за реакцией беловолосого на шум ткани. Уголки его губ чуть приподнялись, ресницы дрогнули. Игра понравилась нам обоим.
— А за тобой, — промурлыкала я, — тоже любовная охота идет, насколько я знаю.
— Да, — кивнул Камачо и открыл глаза, посмотрев на меня темно-синей манящей глубиной. — Не сравнимо с командором. Всего лишь пара горничных и весьма хорошенькая официантка.
— Хорошенькая? — я приостановила подъем материи на линии бедер.
— По мнению Сантаны, — выкрутился Райден, кидая жадные взгляды на мои босые обнаженные ноги. — Лично мне она кажется какой-то странной. За ужином наклонилась так, что показала грудь до белья, а по краю — почти черные синяки. Так. Стелла, или ты идешь ко мне хоть немного быстрее, или я сейчас вылезу и затащу сам. Целый день думал, что больше никогда не позволю кому-то назвать мою невесту свободной девушкой.
Стянув рубашку через голову, я осталась в одном белье. Кружевном, несколько неожиданном для посудомойки. То, что предлагали мне перед отправкой безопасники, вместе с комплектами грубой одежды, годилось только в качестве наказания: нечто царапающееся на ощупь и крайне уродливое на вид.
Райден напряженно выдохнул, и я порадовалась, что настояла на своем. Месяц обручения сделал из него большого ценителя хорошего белья, а мне, в свою очередь, нравилось, как Камачо заводился при виде крошечного кусочка кружев или небольшой прозрачной вставки в чашечки лифа.
— Не удивляйся официантке, у них тут у всех странные синяки по телу. Даже у умершей к нашему приезду Каролины, — задумчиво сказала я, подойдя к купальне.
— Не болезнь. Зато точно есть связь с какими-то фантастически приятными снами.
— Сны с травмами? — нобель насторожился, чуя подозрительный след, но это не помешало ему схватить меня за руку и рывком подтащить к себе. — Среди Стражей о них не говорят. Зато занимаются на Посту какой-то дребеденью. Ты бы слышала как возмущается, когда мы наедине Сантана, кроет местных сибаритов, кричит, что у них тут почти нет тренировок и занятий, но какого-то Хаоса трижды в неделю театральный кружок и даже клуб пения по выходным, все с участие местной городской элиты, естественно. Не отряд, а сборище принцесс на бесконечном празднике.
Покрытая жесткими мозолями рука моего жениха легла на бедро и пошла вниз, утягивая за собой белое кружево трусиков.
— …х, — выдохнул Райден, приподнимаясь из воды.
— И-и-и, — вдруг тихо и испуганно взвизгнула… кажется… Яя?
Стены подернулись дымкой, свечи замигали одновременно, фигура Рая дрогнула, стала полупрозрачной и растворилась… в темном потолке моей комнаты. Сон сменился явью, меня разбудили. Через неплотно задвинутую штору пробивался тусклый свет луны, почти ничего не освещая, но позволяя видеть контуры шкафа, изножья кровати, проем приоткрытой двери…
ЧТО?!
Я метнула взгляд на притолоку, туда, куда вечером отправила переночевать Яю. И где вместо небольшого пятна мелагана увидела крупную, насыщенно-чернильную тень.
Не успела я заорать от страха, как сверху, прямо с потолка на меня свалилось пушистое, теплое нечто. Прямо на голову. И запищало:
— Ииииии! Помогиии!!
Пару секунд я дралась с собственным прикормленным хаоситом, который облеплял мне лицо и вопил тонким срывающимся голоском. Что-то совсем близко ухнуло, зарычало. Подскочив на перине, я от страха удвоила усилия и, с силой отодрав с глаз край трясущийся «юбочки», увидела метнувшуюся в проем тушу. Передвигающуюся по потолку.
Мать! Можно закрыть дверь и постараться забыть случившееся, но я себе этого никогда не прощу.
Спрыгнув с кровати, как есть, босиком, я рванула следом.
— Яя! Слезь с меня!
— Ни-и… за-а… что-ооо!
Проклятие! В прыжке, сдвинув яичницу на затылок как шляпу, я махнула в коридор. И в полумраке ночного дома, наконец, хоть как-то разглядела удаляющегося от меня монстра. По потолку ловко передвигался на четырех конечностях… человек, судя по голому телу. Или монстр, если принимать во внимание сероватый цвет и гибкие паучьи движения.
Я мчалась, поддернув вверх подол ночной рубашки, сдвигая назад замолчавшую от ужаса, но все еще пытавшуюся заползти мне на лицо яичницу, и думала: «А если я его догоню… что буду делать-то?»
Мы неслись по бесконечно длинным коридорам, сворачивая на внезапно открывающиеся ответвления, лестницы, переходы. Пару раз я больно билась о мебель, не успевая уклониться. Зато тварь ловко открывала двери и ни разу не завела нас в тупик. Кто-то отлично знал дом и планировал меня измотать, сбросить с хвоста.
Когда после отбора на первый курс Сантана впервые провел тренировку с отягощениями, заставляя нас бежать целый день с грузом за спиной, и к ее завершению я была из тех, кто остался на ногах, ритор сказал: «Упрямая девчонка, ты не остановилась бы, пока не упала без сознания… мне нравится!»
Сейчас монстра выручало только знание дома и чудовищная ловкость, хотя беги мы по прямой…
Обдумывая эту мысль, я ударилась бедром об очередной комод. Скоро стану похожа на местных обитательниц, невыспавшаяся и в синяках. Что ж… пора! В начале очередного длинного коридора я пошла ва-банк. Вложилась в скорость, в отрешение от всего… Я — стрела, у меня нет рук или ног, есть только цель впереди. И мир смазался, ушел из зрения. Осталась одно — по-паучьи перебирающая ногами скособоченная фигура. Все ближе, ближе. Я вижу оглядывающееся серое лицо, провал вместо рта. Прыжок.
