Кароль пожал плечами.
– Такой гарантии я дать не могу. Клементина сейчас – заложница. В случае применения силы… надо ли продолжать?
Идали стиснул зубы. Задумался.
Да уж, тут какое решенье ни прими, всюду клин…
Диона зашипела и выпустила когти, впившись ими в ногу Раскеля.
Тот дернулся. Но гладить ее против шерсти не перестал.
– Тихэс, чаёри, – шепнул он, как шептал, должно быть, в другое время и в другом месте норовистой кобылке. «Тихо, девочка»… – Ничего худого я не делаю. Силой с тобой делюсь.
Диона втянула когти. Постаралась расслабиться.
Спасибо ему, конечно, но…
«Зачем?» – спросила она.
Нет, чего опасался Идали Хиббит, она, разумеется, поняла. Только вот причины для этих опасений не видела, поскольку настоящей личности ее на самом деле не могли повредить никакие чары. И то, что происходило с ней сейчас – усиление кошачьей составляющей, если можно так выразиться, – свидетельствовало как раз о том, что начал свою работу защитный механизм, укрывая, как бы «окукливая» главное…
Раскель перебил ее рассуждения непочтительным хмыканьем.
«Может, так и есть», – сказал он уже мысленно. – «Но хорошо бы ты себя совсем не забыла. К кому пойдешь за помощью, если до Налачи Бахт не доберешься? То есть до универсуса?… Можешь и своих забыть, кто такие!»
«Не забуду», – ответила Диона, не слишком, впрочем, уверенно. В конце концов, таких чар на нее еще не накладывали.
«Вот именно», – снова хмыкнул Раскель в ответ на ее последнюю мысль. И бросил в сторону братьев Хиббитов косой взгляд. – «Я тебя, между прочим, расколдовывать не стану, что бы они там ни решили».
«Почему?»
Ответ она на самом деле знала, и Раскель промолчал. Попросту замкнул от нее свои мысли.
Диона прикрыла глаза.
Увидела милый, манящий огонек, где-то справа от себя, и заворочалась под наглаживавшей ее рукой, пытаясь повернуться в ту сторону. Раскель не препятствовал, наоборот, помог…
Она – единственный проводник. Поводырь, как выразился черный магистр. Без нее они будут здесь блуждать вечность. Это домой своего неверного слугу демон отпустил – потому, конечно, что там его поджидал последний, решающий удар. Но вот подпустить к себе снова…
Да, наверно, лучше ей пока оставаться кошкой.
Ведь, став собой, она перестанет видеть этот огонек. Попадет в то же положение, что и остальные. А сможет ли вызвать помощь… наверняка не сказать. Ибо только для ее теперешних, кошачьих глаз открыта во всех своих хитросплетениях истинная энергетическая конструкция этого мира. Сплошь бутылки Клейна вперемешку с лентами Мебиуса. Лабиринт-калейдоскоп, где то и дело меняются местами тупики, проходы, повороты и выходы. В которых глохнет всякий зов и увязает всякая сила…
Что откроется ее настоящему взору? – неизвестно. Сможет ли пробить этот лабиринт направленный луч, даже если ей и удастся войти в нужное состояние? – уверенности нет ни малейшей…
* * *
На вопрос, были это ее собственные мысли или же продиктованные демоническими чарами, ответить Диона затруднилась бы.
Не знал этого и Раскель.
Желание ее остаться кошкой было вроде бы на руку им всем. Но отчего-то, следя за дальнейшими размышлениями Дионы, радости он не испытывал, только хмурился.
Вправду, что ли, в этом странном месте все так путано и хитро? И настолько безнадежно?…
Судя по лицам братьев Хиббитов, когда те подошли к нему наконец, насовещавшись, принятое ими решение обоих тоже не радовало.
Раскель покачал головой и, не горя желаньем узнать, что победило – расчет или гуманность, равно грозящие неприятными последствиями, – коротко сказал:
– Сама не хочет чары снимать.
Услышав это, братья явно испытали облегчение.
Правда, тут же и посуровели.
– Но… – начал Кароль.
– Она думает, что с ней все будет в порядке, – хмуро объяснил Раскель. – И не уверена, что сможет вызвать своих. Хочет довести нас до места. Если что, я там ее расколдую. А пока можно помочь своей силой. Я уже поделился. Потом и вам покажу, как это делается.
– Да мы, поди, и сами кое-что знаем, – не без яда в голосе проворчал Идали. – Раз так… вставай, стажер, двигаться пора!
К этому времени и здесь успело стемнеть. Луна не вышла, мрак среди развалин воцарился – хоть глаз коли.
На магическое освещение сил они решили не тратить. Наломали сучьев с ближайшего мертвого дерева, соорудили на скорую руку что-то вроде факелов. Подпалили их и тронулись, лавируя меж уличными завалами, в путь – в сторону огонька Дионы.
– Готовьтесь к землетрясению, – предупредил Идали, – кто как может. А еще лучше – к любой неожиданности…
Диона поворочалась немного за пазухой у Раскеля, досадуя на медленность нынешнего передвижения, потом затихла. Думать перестала, отдавшись любованию своею путеводной звездой.
И Раскель остался наедине с собственными мыслями, которые постарался надежно укрыть от всех.
Братья шли впереди, поэтому взгляд его поневоле упирался то и дело в спину Идали Хиббита.
Служителя тьмы.
Мужа светлой девы.
Счастливого соперника…
Уму непостижимо было, что именно она в нем нашла.
Красавцем не назовешь. Ни ростом, ни статью не удался. И умом не богат, похоже, если согласился променять волю вольную на службу какому-то хозяину. Хоть бы тот его и золотом усыпал по маковку.
Что слаще воли?… Быть самому себе владыкой, не служить никому. Гулять по свету. Делать что хочется…
«А разве ты никому не служишь?» – вопросил вдруг какой-то вкрадчивый голосок из глубин его существа. – «Не исполняешь приказаний отца?»
«На то он и отец», – возразил Раскель. – «Имеет право сыну приказывать!»
«Но ты боишься его сильнее, кажется, чем этот гаджё – своего хозяина?»
«Ну… может быть», – вынужден был признать Раскель.
В храбрости счастливый соперник его, пожалуй, и впрямь превосходил.
Долго собирался, правда, но все-таки пошел против демона. И даже сдаться сейчас решил не из страха за себя. А ради жены…
Но ведь он, Раскель, тоже посмел ослушаться отца!
«Сравнил», – насмешливо сказал голосок. – «Какого-то цыганского барона и демона!»
«Отец силен», – сумрачно ответил Раскель. – «Он не «какой-то». Я б посмотрел, кто кого, окажись он на моем месте, когда дойдем…»
«Дойди сперва», – мерзко захихикал голосок. – «Оно тебе надо вообще, если хорошенько подумать? Спасти красавицу, чтобы отдать ее счастливому мужу? А самому что – спасибо, которое она скажет?»
