Неспешные движения его пальцев соскользнули с клитора и медленно опустились вдоль увлажнившихся складочек. Губы соскользнули дальше на шею, бесстыдно вылизывая и покусывая ее, заставляя грудь вздыматься с каждым мигом сильнее.
Я, словно во сне, уже расстегнула его рубашку и медленно с наслаждением впивалась ногтями в податливую кожу, оставляя на ней царапинки и едва заметные полукруглые ямочки. Из транса меня вывел оглушительный стук в дверь.
В одно мгновение меня сдуло с колен, ошарашенными и расфокусированными глазами я блуждала по полуобнаженному телу передо мной.
Глеб выглядел так, что хотелось, не сходя с места дать, просто дать. Расстегнутая рубашка, тяжелое дыхание, растрепанные волосы и приличный бугор в штанах. Стук повторился. Рубашка на моих глазах молниеносно была застегнута. Мне же осталось только поправить съехавшие вбок трусики и открыть дверь.
— О, а мы уже заждались, — улыбающееся лицо Франсуазы я просто готова была возненавидеть.
— Мы как раз выходили, — Глеб, не стесняясь пристального взгляда в район ширинки, встал у меня за спиной, — ужин вроде у вас?
— Да, — блондинка расплылась в улыбке.
— Секунду, — я прошмыгнула под рукой парня, — возьму документы.
— У нас тоже все готово, — вторила мне женщина.
— Тогда прошу, — брюнет галантно выпроводил даму из нашего номера, — Насть?
— Все, можем идти, — удивительно даже на каблуках я достаю ему только до носа.
— Прошу к нам, — француженка расплылась в улыбке.
Номер по соседству ничем не отличался от нашего, все так же шаблонно и стандартно. Небольшой столик был сервирован бокалами, бутылкой вина и легкими закусками, а если учесть, что на сегодняшнем шабаше были такие же закуски, то расчет у них был только один.
Эх, вот ничему не учатся, хотя сегодня со мной не Инна, которая знала, куда и как вылить лишнюю дозу алкоголя. Умений Глеба на поприще употребления горячительного я не знала. Вот же очередная головная боль, сейчас бы сделали все по отработанной схеме, и подписи стояли бы на документах, а теперь следи за ним.
Присела в ближайшее к балкону кресло, так из-за освещения меня было хуже видно, а вот я видела всех замечательно, Глеб занял кресло, стоявшее боком к двери, тем самым скрываясь в рассеянном свете. Может, не все так плохо?
— По бокалу? — француз ловко откупорил высокое горлышко.
— Начнем с него, — вторила ему компаньонка, — не стоит портить такой прекрасный вечер.
— Вижу, вы избавились от клейма? — рыжая бровь вопросительно приподнялась.
— Я с нее и за рубашку потребую, — Глеб и глазом не моргнул, — так испортить рубашку, это еще умудриться надо.
— Да, да, — фиалковые глаза соблазнительно стрельнули, — некоторых бог мозгами обделил, они совсем не понимают тонов и полутонов в общении.
— Соглашусь с вами, — голос парня остался ровным.
— Анастасия, — Итан подал мне бокал и поймал мои пальцы.
— Спасибо, — я принюхалась, — восхитительный аромат.
— Я лично привез его из лучшей винодельни южного Прованса, — мой бывший любовник придвинул свое кресло к моему, — оно поистине божественно.
— За встречу! — брюнет нагло влез в дифирамбы, которые сам себе пел француз.
— За нее, — томно проговорила вторая девушка в комнате.
— За прекрасный вечер, — и карие глаза опустились в мое декольте.
— За вечер, — эхом отозвалась я.
— Так каковы ваши предложения? — тонкая ножка фужера ловко перекатывалась в длинных пальцах, — Признаюсь, при полном отсутствии мозгов Алексис предложила очень заманчивые и выгодные условия. По ним мне даже не придется настаивать на увольнении лишних увальней из производства.
— Хоть раз признайся честно, — я зеркально повторяла жест парня, — что просто нашел способ сохранить своим курицам рабочие места.
— Одно другого не исключает, — туманно бросил он мне в ответ.
— Минус десять процентов от прошлогоднего контракта, — флирт мгновенно кончился.
— Двадцать, или мы уходим к Алексис, — Глеб явно видел подготовленные отцом документы.
— Пятнадцать, — Франсуаза отставила бокал.
— Восемнадцать, — я достала из папки документы, — и подписываем прямо сейчас.
— Вы знали? — Итан оскорбленно на меня посмотрел.
— Нет, — я честно покачала головой, — его ко мне засунули за сутки до вылета.
— На сборы было всего десять часов, — вторил мне напарник.
— Семнадцать, — блондинка достала ручку, — подписываем сейчас.
— Именно на это мы и рассчитывали, — я придвинула к ней два договора, уже подписанные отцом, — наш директор уже все заверил.
— Идет, — и, быстро прочитав каждый пункт, девушка поставила роспись на двух экземплярах.
— Ну, а теперь простите нас, — Глеб встал и забрал документы, — но нам пора.
— Как же, — растерянность на красивом лице можно было заносить в учебники.
— У нас завтрак с китайской стороной завтра, — галантно подав мне руку, он почти выдернул меня из кресла.
— Увидимся, — я махнула расстроенному, почти обескураженному Итану.
— До встречи, — и за нами захлопнулась дверь.
— Давно я так не веселилась, — в номер я почти ввалилась, дрожа от смеха, — какие лица.
— У тебя есть десять секунд на выбор — кровать или дверь, — хриплый шепот мгновенно убрал веселье.
— Ты чего? — неверящим взглядом я посмотрела в потемневшие глаза.
— Живее! — рыкнул он.
Выбора мне по сути и не оставили, я успела сделать единственный шаг в глубь комнаты, когда меня поймали и закинули на бедра. Мои руки обвили сильную шею, а ноги обхватили бедра. Бешеный поцелуй заставлял мысли разбегаться в разные стороны.
Кровать прогнулась под моим весом, и я успела только пискнуть, когда небольшой лоскуток ткани съехал по моим ногам, открывая Глебу чудесный вид. Попытка свести ноги закончилась полным провалом, а точнее, моей ногой у него на плече и горячим ртом, жадно приласкавшим шелковые складочки.
Язык Глеба уже вовсю хозяйничал по моей раскаленной коже, я же почти задыхалась от восторга: таких острых ощущений я не припоминала. Платье я стащила уже сама, оставаясь в одних чулках и туфлях.
Палец, вошедший в меня, я встретила одобрительным стоном и едва заметно вскинула бедра. Но этому садисту хватило и мимолетного движения. В животе все скрутило, когда он резко всосал клитор в рот и добавил второй палец.
Меня буквально выгибало на одеяле от умелых действий. Я просто взвыла от разочарования, когда горячее тело и столь интимные ласки исчезли. Но, открыв глаза, пожалела о глупом и поспешном действии.
