Все же я трусиха. Всегда ею была. Поэтому, даже сейчас, в собственном сне, на последнем шаге к зеркалу закрыла глаза. Как бы дала себе минутку, чтобы собраться с духом. Н-да, в этом я вся, мне смелости порой совершенно не хватало. А однажды Глеб сказал, что у меня душа страуса. Совершенно не помнила, когда и по какому поводу он это произнес, но сейчас вспомнилось и сделалось очень обидно. И нет, я не буду больше такой. Глеба тоже для меня больше не будет, и это факт. И я стану смелой, находчивой, очень-очень решительной. А замирание сердца… побороть его, немедленно!
Оп, и глаза открыты. И в мути зеркальной поверхности средневекового зеркала различила… себя. Слава богу! Это же точно была я. Погодите, еще присмотрюсь. Нет, сомнения прочь, я! Пусть немного как размыты черты, но лицо мое. Если у них тут что-то не то со зрением, то мое в норме. Я была такой же, как и день назад. Лоб, брови, разрез и цвет глаз, нос, скулы, рот… все мое. И прожитые годы тоже. Какие-никакие, а мои, все двадцать семь. Может, у них здесь жизнь текла иначе, условия хуже, взросление наступало раньше, потому мой возраст восприняли не так? Но меня это не касалось. Пусть принимали бы, что мне двадцать – сочту, пожалуй, за комплимент. А что? Вполне. И на Тьяну вполне согласна. Главное, что вписалась в это их… средневековье.
И так, вот она я. Барышня с волосами цвета меда и ореховыми глазами. И в этих самых глазах очень даже различимо теперь любопытство. А еще веселые искорки. Почему не повеселиться? Красиво же все получилось. У меня была интересная прическа, как уже знала, короной на голове лежала золотистая коса. В аккуратных, моих, ушках, поблескивали камушки сережек. Ясно, что натуральные, и, скорее всего, стоили столько, что в реальной жизни были мне абсолютно не по карману. Ну, шея, вполне себе, изящная и, опять же, моя. А вот платье… вау! Мечта! Бархат нежный-нежный. Так и хотелось касаться его раскрытой ладонью. А что за цвет! Переливчатый, золотисто-коричневый. Н-да, необычная ткань. Но мне шла на все сто. Почему раньше не покупала себе платья похожего цвета? Вот же, глаза на лице ожили, а кожа смотрелась очень нежной. Фасон платья, знамо дело, годился только на бал-маскарад, но… какая девушка не мечтала в жизни выглядеть, как принцесса. А я, вот же, ею сейчас и была… в моем понимании, конечно.
И губы тронула улыбка. Руки потянулись погладить себя по лифу, спустились с затянутой талии, а потом пальцы ухватили мягкие складки юбки, чтобы растянуть ее веером. Красота! Покружилась немного перед зеркалом, чтобы налюбоваться собой со всех сторон. А что? Стройна, грациозна, красива же! Невольно засмеялась. И от собственного голоса, зазвеневшего колокольчиком в этой небольшой зале при входе в особняк, вдруг пришла в себя. О! Я же совсем забыла, что не одна здесь. Немного растерянно оглянулась и… натолкнулась на пристальный взгляд Адлара Вальтсора.
Вот же засада! По глазам инквизитора нисколько нельзя было понять, о чем думал. Будто жег только меня всю от макушки до кончиков пальцев холодной синевой. И вроде бы Светлость немного хмурился. Хоть бы мне показалось. Все же хотелось обойтись как-то без его проверок на дар, искры и прочую муть. Мне бы просто поприсутствовать, полюбопытствовать, подсмотреть немного за этим необычным выдуманным миром. Чтобы все было по-доброму, без встрясок, ведь этого добра хватило. Мне бы красоты…побольше, мира. Счастливую историю хотелось увидеть, одним словом. А этот Адлар… его присутствие сулило переживания. Уже от его взгляда ноги делались ватными. Не надо мне этого. Не хочу. Мне спокойствие необходимо после всего, что перенесла за последний месяц.
– Дор Адлар! – обратился к нему дор Отто. – Прошу вас. Проследуем в большую гостиную. Там вас ждет знакомство с моими дочерями. Прошу.
Отец как услышал мои молитвы. Да, пожалуйста, уведите от меня подальше инквизитора. От него меня оторопь пробирает, как воздух из легких вышибает. Ну, а про ноги, которые начинают отказываться держать, уже упомянула.
– Да. Идемте, – без особого желания, но князь Вальтсор позволил себя увести.
Уф, хорошо-то как сразу стало. Дышалось точно легче. А еще мне снова захотелось улыбаться, глядя на свое отражение. Хороша, ягода-малина! Не удержалась и еще раз покружилась, расправив юбку, любуясь собой со всех сторон.
– Так кто же ты есть, Тьяна? – раздался сбоку голос Курта.
Я от него вздрогнула. И почему не приметила рядом этого брата? Вот же, стоял и подпирал плечом дверной косяк. Руки сложил на груди, обтянутой бархатом камзола. Поза в целом расслабленная, на губах неизменная улыбка, но взгляд был очень задумчивым.
– Разве не расслышал? Дор Штильтер назвал меня подкидышем… – поборола откуда-то взявшийся озноб и придала голосу спокойной беззаботности.
– И больше ничего не скажешь? – как-то странно хмыкнул блондин.
– Нет. А что еще надо?
– А недавно ты называла наместника отцом… и в мыслях своих тоже!..
Вот! Вот оно! Я просчиталась на счет Курта. Этот весельчак явно же дурил мне голову. Сейчас дошло, что за веселостью было слишком много туману…
– Так ты… Курт, ты тоже ведь маг?.. – держаться, не показать испуга, и скорее подумать, что успела ему наговорить.
Или, погодите, чего так напугалась? Вот глупенькая, это же все сновидение…
– Конечно. Я же сказал, Тьяна. Что мой дар не такой уж сильный. Хм, но мысли я вполне способен читать. Особенно, когда их нисколько не стараются прятать.
– Так нечестно!
Что я лопотала, как-то явно по-детски. Молодец, Танька! Еще губы надуй и слезу пусти. Обманули бедную девочку, обидели. Фу, детский сад. А я же слово дала, что изменюсь, что стану находчивей, смелее, жестче. Когда, если не немедленно приступить к работе над собой.
– С чего такие слова? Так странно это слышать: магу читать чужие мысли нечестно. Это как? И ты, красавица, с самой первой минуты встречи меня удивляла. Как не от мира сего… – и прищурил свои серые глаза.
Хорошо, что ненадолго. Уже в следующую минуту смотрел обычно и улыбался… тоже обычно.
– А не пойти ли нам… тоже в главную гостиную? – лучше, чем сменить резко тему разговора, на ум ничто не пришло.
Помогало же раньше! Так почему не сейчас? И в заученном недавно мною сценарии героиня так постоянно делала. Правда, тот текст был написан для детектива, и я там должна была пробоваться на положительную роль, а здесь фэнтези какое-то получалось, и мне хотели навязать играть отрицательную героиню. Видите ли, думала не так, наместника короля папой мысленно назвала и вообще казалась подозрительной иномирянкой. И кому? Брату главного инквизитора королевства… как его, а Пралма, вот. И стоял Курт теперь не в дверном проеме, а прямо в нескольких сантиметрах от меня. И нахально положил ладонь мне на талию.
Сбросить – не сбросить? Во все исторические времена такое рукоприкладство недопустимой вольностью считалось, а в мой век называется панибратством, фамильярностью, развязностью. Но Курт при этом пристально смотрел в глаза моему зеркальному отражению, будто внушить хотел, чтобы была… поласковее.
