Первые шесть недель вашей жизни вы умирали от голода, потому что доктор – весьма некомпетентный, – которого я нашла, не мог подобрать необходимый рацион питания для вас, и потому что я была столь невежественной, что не знала, в каком отчаянном положении вы находились. Я понимала, что все идет неправильно, но не знала, откуда еще ждать помощи.
В начале следующего, 1929 года мать Дороти, Эдна Матильда Арчер Киндред (известная как «Бабуля»), приехала из Колорадо, чтобы помочь новоиспеченным родителям. Бабуля была очень добра к маленьким детям; она сама вырастила троих, но трудности, связанные с недоношенными двухнедельными близнецами, были ей незнакомы и пугали ее. К тому же Дороти, чтобы согреть детскую кроватку, случайно обожгла ножку Джейн бутылкой с горячей водой.
Они случайно узнали о полисе страхования жизни детей, с помощью которого можно было покрыть расходы на приходящую медсестру. В том же письме Филу Дороти продолжает:
Она приехала вместе с доктором на такси, с детским одеялом с подогревом, и доктор сразу же сказал, что Джейн следует немедленно отвезти в больницу. Затем она попросила, чтобы ей дали возможность осмотреть «другого ребенка». Я вышла, чтобы принести тебя. Бабуля схватила тебя, убежала в ванную комнату и заперла дверь; прошло много времени, пока мы убедили ее открыть дверь. Доктор и медсестра остались с двумя детишками; вас поместили в инкубатор и дали особую молочную смесь. […] Целый день, или около того, вы были на грани смерти, но ты сразу же стал поправляться, и, когда ты стал весить пять фунтов, я смогла забрать тебя домой. Я могла навещать тебя каждый день, когда ты был в инкубаторе, и всякий раз, когда я там бывала, мне давали инструкции, как самостоятельно делать для тебя эту довольно сложную молочную смесь.
Сама Дороти назвала свое письмо mea culpa[23] из-за своих материнских грехов, которые Фил не мог забыть и никогда бы не простил. Величайшим из этих грехов, по мнению Фила, была ее нерадивость, а то и хуже, что привело к смерти Джейн 26 января 1929 года.
Когда Фил был еще очень молод, Дороти пыталась объяснить ему, что тогда случилось. Джейн, сестра-близняшка, о которой, конечно, Фил не помнил, продолжала жить в самом существе ее брата. В ее письме сквозила неприкрашенная боль; это не столько недостаток любви, сколько невежество, чудовищное невежество, потому что она не знала, как обращаться с маленькими детьми, не знала, отчего Фил и его сестра-близняшка голодают. Через тридцать лет Фил признается своей третьей жене, Энни: «Я много слышал о моей сестре Дженни, и мне это было больно. Я чувствовал себя виноватым: ведь я выпил все ее молоко».
Травма от смерти Джейн оставалась главным событием в психологическом состоянии Фила на протяжении всей его жизни. Эта мука постоянно преследовала его, что отражалось на его сложных отношениях с женщинами и на увлеченности неразрешимыми (биполярными) дилеммами: НФ/«мейнстрим»; реальность/иллюзия; люди/андроиды; и, в конце концов (насколько интеллект и эмоции Фила смогли сочетаться), – космология, имеющая два источника, которая описана в его шедевре «Валис» (1981).
Смерть Джейн омрачила и, в конце концов, расколола семью из трех человек. Брак Эдгара и Дороти, которые в свое время представляли собой идеальную пару – оба высокие, стройные, с ярко выраженным интеллектом на лицах, – долго не просуществовал. И развод отнял у Фила отца.
* * *
Джозеф Эдгар Дик родился в 1899 году вторым по старшинству из четырнадцати братьев и сестер в шотландско-ирландской семье. Он провел первые шестнадцать лет своей жизни на двух разных маленьких фермах на юго-западе Пенсильвании. В 1969 году, когда ему было семьдесят лет, Эдгар написал автобиографические воспоминания «Насколько я их помню», где подробно описал характер своих родителей.
Ясно, что Эдгар предпочитал теплоту его матери Бесси тяжелым урокам отца Уильяма, который как-то высек Эдгара вместе с братьями и сестрами, за то что они передразнивали его, когда он полоскал горло, лечась от простуды. О Бесси Эдгар писал как любящий сын: «Она могла плакать и смеяться в одно и то же время, совсем как апрельский дождь, когда сияет солнце». Любовь Бесси к животным стала жизненным принципом и для Эдгара – после Второй мировой войны, будучи лоббистом в законодательном собрании Калифорнии, он продвигал важное законодательство о защите животных.
Слышал ли юный Фил от Эдгара восторженные истории об этой идеальной матери, которой в тяжелые времена удавалось сохранять детей здоровыми и сытыми? Влияние Бесси сказалось на представлении об идеале материнства; это представление разделяли Эдгар и Фил, и с их точки зрения, Дороти до него не дотягивала.
От отца Эдгар узнал об американской трудовой этике, окрашенной страхом перед адскими муками. Согласно Уильяму, Библия учила тому, что грех не только в лености, но и в бедности, в которой жили семьи шахтеров по соседству. Но Эдгар избавился от веры в ад, и ему не было никакого дела до церквей, которые сеют страх проклятия, ничего не делая для нуждающихся людей среди прихожан.
Дискомфорт по отношению к религиозным учреждениям, возвеличение простой человеческой доброты на фоне бессердечных чиновников – такие порывы, основные личностные особенности Эдгар передал своему сыну. И кое-что еще.
Эдгар поступил на военную службу вскоре после того, как Америка вступила в войну в 1916 году. За год до этого семья переехала из Пенсильвании на пыльный правительственный земельный участок в Седарвуде, штат Колорадо. В семнадцать лет Эдгар, зарабатывая себе на пропитание подсобной работой на ферме, мечтал увидеть мир. Перед тем как отправиться в Европу, он встретил Дороти Киндред из соседнего городка Гринли. Между ними вспыхнула искра, но Дороти и Эдгар не переписывались во время войны. «Вы полностью распростились с гражданской жизнью, – сказал он позже. – Так же, как и я».
