– Хочешь согреться? – шепнул мне на ухо Димка. – Прямо сейчас, хочешь?
Сердце подпрыгнуло и застряло где-то в горле, а он широко улыбнулся и окончательно лишил меня способности соображать:
– Айда, купаться!
– Сейчас?
– А когда ещё? Давай!
Мы соскользнули с бревна так же в обнимку, грузно, как влюблённые тюлени. Вода оказалась неожиданно тёплой, о такой говорят – «парное молоко», и только по ступням вились ледяные змейки.
– Ой!..Что это?
Димка рассмеялся:
– Родники. Иди сюда… – Удерживаясь одной рукой за бревно, второй подхватил меня под локоть и потянул на себя. – Подними ноги.
Я послушалась, попыталась приподнять их над водой, но вышло довольно корявенько.
– Ну ты… Всё же намного проще! – И, ухватив под колено, Димка закинул мою ногу себе на талию.
Я затрепыхалась вырываясь:
– Не… не надо, мне неудобно так…
– Ну чего ты испугалась?
Короткий летний ливень вроде бы заканчивался, и из-за золочёного края тучки уже начинали проглядывать робкие лучи солнца, а вместе с ним заканчивалось что-то бо́льшее, и любая близость, а уж тем более ТАКАЯ, казалась… Ну ладно, я просто не была к этому готова. Я испугалась! Смущённо потупилась:
– Не надо, Дим…
– Извини, я без умысла… Извини.
Я не ответила, только подалась на всякий случай чуть назад. Повисло неловкое молчание и, лихорадочно придумывая, чем бы его прервать, я вдруг ляпнула:
– А когда мы обратно поедем?
– Что, надоело уже?
– Да нет, я просто… – Вообще отец отпустил меня до девяти, но этим летом всё было по-новому и как-то так сложилось, что если я периодически отзванивалась и сообщала, что у меня всё нормально, то могла гулять хоть до утра. – Мне бы домой позвонить. Здесь есть связь?
– Есть, правда слабая. Думаю, часиков до девяти здесь побудем, просто я хотел дождаться темноты, чтобы сделать вам всем сюрприз.
– Какой?
Димка загадочно сощурился:
– Говорю же – сюрприз.
– Ну Ди-и-им…
– Хорошо, тебе скажу. Но только на ушко!
Я улыбнулась и подалась к нему. Он склонил голову, коснулся дыханием моего виска:
– У тебя глаза цвета дождя.
От неожиданности я расцвела. Глупая, счастливая улыбка выдавала, наверное, всё на свете… Так неловко. Хотела отстраниться, но Димка осторожно положил руку мне на талию, удержал.
– А улыбка похожа на рассвет – такая же светлая и скромная. И желанная… как твой поцелуй.
И, не успела я опомниться, как спасаться бегством стало поздно. Слишком уж долго я об этом мечтала, слишком сильным было притяжение, чтобы противиться ему снова и снова.
Я ответила на смелость Димкиных губ взаимностью. Прильнула к ним – жадно, взахлёб, как утомлённый путник к спасительному источнику, и, забывая всё на свете, упивалась ответной жаждой его поцелуя, его страстью и нежностью. Руки мои сами собой скользнули на крепкую шею, обвили, сливаясь с Димкой каждой клеточкой кожи, не оставляя шанса на бегство. Ему? Нет, себе…
Одной рукой удерживаясь за дерево, другою Димка сначала робко, а потом всё смеле и смелее оглаживал мою спину. Задевал иногда застёжку бюстика, отчего я невольно вздрагивала, и тут же скользил ею вниз по позвоночнику, вскользь по завязкам бикини и опять вверх по спине, по шее, запуская пальцы в распущенные волосы… И вдруг оторвался от моих губ. Хватая воздух, будто выброшенные на берег рыбы, мы упёрлись лбами, переплелись затуманенными взглядами… И снова в омут. Поцелуй без начала и конца, без возможности дышать и думать. Поцелуй, разжигающий такую страсть, что, казалось, сердца наши бились теперь одно об другое, разгоняя горячими волнами кровь и пробуждая естество…
Его ладонь скользнула по моей щеке, осторожные пальцы пробежались по шее, ключицам и, наконец, коснулись груди. Замерли на мгновенье, словно ожидая позволения, и вдруг осторожно потянули чашечку лифчика вниз.
– Ах… – разорвала я поцелуй, – Дим… Подожди… – Упёрлась в его грудь локтями. – Что мы делаем?.. Не надо!
И поймав его проясняющийся взгляд, поняла, что он тоже только что очнулся. Отдёрнул руку, отпрянул от бревна, позволяя и мне отстраниться. Я смущённо отвернулась, поправила лифчик.
– Смотри, уже солнце за деревья ушло. Пойдём, наверное, пока никто нас тут… не нашёл.
– Хочешь правду? – тихонько спросил Димка.
– Смотря какую, – неловко пошутила я и крепче ухватилась за бревно, намереваясь карабкаться наверх. – Если сильно горькая, то лучше не надо.
– Когда я тебя первый раз увидел… – он как-то странно усмехнулся, и лёгким прикосновением, заставил меня повернуться к нему. – Ощущение было такое, словно мне пулю в лоб пустили. – Помолчал. – Помню, я ещё подумал тогда – ну пипец же, как можно собственную жизнь под откос пускать?
– С чего ты взял? У меня вообще-то всё нормально… Давай вылезать, а? Я скоро лягушкой стану.
– Не твою жизнь, свою. – Он с трудом поймал мой бегающий взгляд. – Я просто понял, вдруг, что всё-таки поспешил со свадьбой. Эльвирка, конечно, красивая и перспективная, но… – Подняв лицо к небу, провёл рукой по своим волосам, и вдруг тряхнул головой, словно сбрасывая остатки наваждения: – Но дело уже сделано, чего теперь об этом!
Сердце моё пронзительно заныло.
– А ты, в смысле вы… что, уже?!
– Да нет пока, но что тут осталось-то.
Я растерялась. То, о чём ещё пару минут назад я даже не вспомнила, снова стремительно превращалось в безнадёжно разделяющую нас пропасть, и все муки последних недель внезапно навалились на меня с новой силой.
– А девчонки говорили, что это ещё не точно…
– Почему не точно, всё уже готово. И ресторан и кольца, и лимузин. И платье её… за десять штук баксов, представляешь?
– И… когда?
– Двадцать седьмого.
– Двадцать седьмого чего?
– Августа.
Меня будто кипятком обдали.
– Августа?!
– Ну да…
Мы замолчали. Ревность, разочарование, боль, обида, зависть… Один чёрт разберёт, что творилось у меня на душе.
– А зачем же ты тогда… – Мы снова столкнулись взглядами, и меня вдруг осенило: «Ну да! Петька же сразу сказал – развеяться надо…» – Как ты можешь, Дим?! Три недели до свадьбы, а ты… Гульнуть что ли решил напоследок? Не на ту нарвался! Иди, вон, к Анжелке, она бутылку мартини поставила, что совратит тебя сегодня. Тебе даже делать ничего не надо!
И, спасаясь от его близости, от любого возможного прикосновения, я поплыла к берегу.
