Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Ежемесячным встречам в этой комнате они положили начало сразу после того, как закончили университет и вернулись в Лондон, чтобы в полной мере вкусить радостей, даруемых герцогскими привилегиями. Множество раз друзья встречались в этом клубе, а потом разлетались в разные стороны, чтобы узнать, насколько аморальными они могут быть на самом деле.
Шумные пирушки стали призванием Лэнгфорда. В приличных домах его принимали лишь потому, что он унаследовал титул, хотя зачастую пропуском в высший свет служило его обаяние, перед которым мало кто мог устоять.
Брентворт устал от такого образа жизни быстрее остальных и теперь являл собой образец герцога, безупречного во всем. Надменный и всегда уверенный в себе, он был на голову выше всех и в буквальном, и в переносном смысле. Но Адам вовсе не возражал против таких изменений в поведении и внешности друга. Он знал его слишком хорошо, чтобы понимать, насколько истинный Брентворт отличается от того, которого привыкли видеть в высшем обществе.
– Так почему же ты вернулся? – спросил Брентворт. – Прошло столько лет… Знаешь, я уже потерял всякую надежду увидеть тебя снова.
– Я бы мог ответить, что пришло время вернуться, но все не так просто. Французское правительство тоже решило, что меня заждались на родине. Жалобы на мое поведение дошли и до Англии. В результате меня вызвали ко двору.
Лэнгфорд рассмеялся.
– Как старомодно!.. И тем не менее очаровательно…
– Во Франции запахло жареным, в дело вмешался английский король, и вот я здесь, – добавил Адам.
– Ты уже нанес ему визит? – поинтересовался Лэнгфорд.
– Сразу после приезда. Мы выпили вина, и он расспросил меня о парижанках. Беседовали так дружески и непринужденно, словно я вернулся из увеселительной поездки.
– Стало быть, твоя английская половина подчинилась требованию английского короля, – заметил Брентворт. – Но если бы не это, то ты бы вернулся?
– Да, конечно, – кивнул Адам.
И не солгал. Гнев, заставивший его покинуть Англию, начал стихать примерно год назад, и он все чаще вспоминал о своих обязанностях, многие из которых нельзя было исполнять, находясь вдали от дома, в особенности – одну из них.
– Хорошо, что ты наконец-то объявился в городе, – произнес Лэнгфорд. – Завтра поедем к портному и закажем тебе несколько новых костюмов. Визит в парикмахерскую тоже не помешает. Не можешь же ты расхаживать по Лондону как один из тех французских графов, что соблазняют вдов, к их величайшему огорчению.
– Некоторые из них не так уж об этом сожалеют.
Адам опустил глаза и посмотрел на свой сюртук. Скроенный на французский манер, длиннее и уже тех, что были в моде в Англии, он действительно делал Адама похожим на иностранца.
– Давай напьемся, и ты расскажешь мне о них, чтобы я сгорал от зависти, – сказал Лэнгфорд.
– К сожалению, мне почти нечего тебе рассказать.
– Так каковы же твои планы? – спросил Брентворт.
– Полагаю, они ничем не отличаются от ваших: буду управлять своим поместьем и голосовать в парламенте, – то есть ничего особенного.
– И это все? – не унимался Брентворт. – Неужели ты прожил пять лет вдали от Англии только для того, чтобы, вернувшись, превратиться в провинциала, время от времени наезжающего в Лондон?
– Вообще-то я намереваюсь подыскать себе богатую и сладострастную жену. Пришло время жениться.
– Неужели? – усмехнулся Лэнгфорд. – Что ж, тебе – возможно, но только не мне.
– Не слушай его, – сказал Брентворт. – Видишь ли, две мамаши юных дебютанток положили глаз на нашего друга. Вот он и прячется. К сожалению, ни одна из девушек не показалась ему достаточно сладострастной. Иначе он с радостью уступил бы одну из них тебе.
– Если претенденток две, то одна из них вполне могла бы достаться тебе, – заметил Адам. Странно, но представительницы высшего света почти никогда не обращали внимания на Брентворта. Молва гласила, что он пугал дебютанток до такой степени, что их мамаши переключали внимание на кого-то другого. – Что же касается сладострастия, то ты уже подыскал даму, обладающую этим качеством, не так ли, Лэнгфорд?
Молодой человек рассмеялся.
– Наверное, во Франции существует возможность это выяснить, но у нас… Что ж, если ты забыл, напоминаю: здесь, в Англии, мы лишь надеемся на лучшее, но, как правило, наши надежды не сбываются.
Будучи наполовину французом, Адам находил весьма странной и любопытной склонность англичан к подавлению чувственности. Со стороны казалось, будто матери и бабушки собрались на совет еще в самом начале войны и в итоге постановили, что следует категорически отвергать все французское. Тем самым они лишили внучек и дочерей тех радостей, которым сами с удовольствием предавались во времена своей молодости.
В комнате воцарилась тишина. Адам поднял глаза и увидел, что Брентворт пристально смотрит на него. И отнюдь не по-доброму.
– Ну, говори, – потребовал Адам.
– Черт возьми, и скажу…
– Не надо, Брентворт, – Лэнгфорд с мольбой взглянул на друга.
– А я настаиваю, – заявил Адам.
Брентворт поднялся со своего места и подошел к графину с виски. Он стоял у стола довольно долго, и Адам уже подумал, что друг успокоился или просто решил промолчать.
Но тут Брентворт вдруг резко развернулся и проговорил:
– Я понимаю, что ты горевал, понимаю, что было высказано много оскорблений, непристойностей и…
Вскочив на ноги, Адам швырнул бокал в огонь. Языки пламени, словно испуганные, заметались по камину.
– Оскорблений? Непристойностей? Да он покончил с собой из-за всего этого!
– Знаю, – кивнул Брентворт. – Но ты никогда не говорил об этом с нами. И не позволил тебе помочь. Просто исчез вместе с матерью, не сказав ни слова на прощание, и молчал целых пять лет. И вот ты как ни в чем не бывало входишь в эту комнату и ведешь себя так, будто мы расстались только вчера. Черт возьми, Страттон, мы были друзьями много лет, а теперь ты ведешь себя так, словно мы оба ополчились против твоей семьи.
– Я никогда так не думал.
– Черт бы тебя побрал… – процедил Брентворт сквозь зубы.
Лэнгфорд сокрушенно покачал головой и пробормотал:
– Сядьте оба. Я и раньше говорил тебе, Брентворт, что в сложившихся обстоятельствах им руководили гнев и скорбь. Кто знает, как мы поступили бы на его месте? – Он одарил Адама улыбкой, в которой читалось… что? Прощение? – Ты ничего не должен нам объяснять.
Однако Адам прекрасно знал, что просто обязан объясниться. Гнев застил ему глаза, заставив отвернуться от всех и вся. Он фактически сбежал из Англии. Но не из-за недостойной смерти отца и не из-за того, что больше не мог никому доверять.
– Я уехал так поспешно только потому, что в противном случае убил бы кого-нибудь в припадке ярости. И не стал бы разбираться, виноват этот человек или нет.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74