Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Чем больше он говорит, тем больше общего я замечаю между ним и Лейлой: то, как двигаются их брови, их резко очерченные скулы, даже изгиб линии волос.
– Она превосходный наставник, – говорю я. – Но я пока что ужасный ученик. В основном достаю ее вопросами. – Я замолкаю, складывая в уме картинку из того, что уже знаю о нем. – Эш – это уменьшительное от… Ашай?
Его улыбка становится шире, но какой-то еще более вымученной.
– Именно. Странно, что Лейла рассказывала обо мне. Это на нее непохоже.
«Не то слово!»
– Она и не говорила. Просто Эш – не египетское имя, а поскольку у Лейлы имя египетское, я подумала, что и у тебя должно быть. Вы ведь брат и сестра, правда?
Я не ощущаю того радостного волнения, которое обычно охватывает меня, когда удается что-то угадать. Вместо этого мне кажется, что я сказала что-то неправильное.
Эш переводит взгляд с меня на Лейлу.
– Ты сказала ей, что мы египтяне?
Это «мы» подтверждает, что я была права: они – родственники.
Лейла поднимает голову.
– Разумеется, нет.
Несколько долгих секунд они смотрят друг на друга. Не говорят ни слова, но пристальные взгляды, которыми они обмениваются, дают мне понять, что они общаются.
Эш снова переводит взгляд на меня.
– Сегодня днем я свободен. Стало быть, я мог бы присоединиться к вашей экскурсии или даже подменить Лейлу, если ей потребуется перерыв?
Моя первая мысль – отказаться, извиниться перед Лейлой и пообещать, что я перестану приставать к ней с вопросами, если только она не оставит меня с ним один на один.
К счастью, Лейла качает головой.
– Ты же знаешь, ответственность за нее возложена на меня, – говорит она, и я ей в этот момент благодарна – хотя не могу сказать, что мне нравится быть объектом чьей-то ответственности.
– Что ж, тогда до встречи в обед. Да, Лейла… – Он держит в руке косичку из сосновых иголок.
Лейла проверяет опустевший карман мантии, а Эш торжествующе улыбается.
– Пять – четыре, – с ноткой раздражения в голосе говорит она. – Ты победил.
Эш отвешивает нам обеим легкий поклон и снова вливается в поток учеников, которые больше похожи на шпионов, чем на учащихся старшей школы. Вблизи Эш казался чуть ли не пугающим, но теперь, когда он уходит, мне трудно не смотреть ему вслед. Не знаю, заинтересовал он меня или напугал.
Глава третья
В кабинете тестирования, где основным источником света служит огонь в большом камине, я сажусь на один из бордовых диванов. Стены увешаны портретами угрюмых пожилых мужчин и женщин, на потолке скрещиваются деревянные балки. Провожу сапогом по выцветшему ковру и выглядываю в высокое узкое окно, за которым не видно ничего, кроме толстых веток.
Доктор Коннер ставит на стол передо мной серебряный поднос с горячим хлебом, маслом и джемом. В животе у меня урчит. Мало что в мире может сравниться со свежим хлебом. А из-за наркотиков в самолете я вообще не помню, когда последний раз ела.
– Итак, Новембер, сейчас я задам тебе несколько вопросов, – говорит доктор Коннер, присаживаясь на диван напротив меня.
Его выговор напоминает британский. Одет он в черный блейзер, похожий на тот, что я видела на Блэквуд, только еще и с бордовым карманом. На вид ему тоже примерно столько же лет, сколько папе, а может, даже немного меньше.
– Главное – отвечай честно, – говорит доктор Коннер, скрещивая ноги и открывая кожаную папку. – Это существенно увеличит твои шансы попасть в подходящий класс. Поскольку мы, как правило, не принимаем учащихся в середине учебного года, особенно твоего возраста, у нас нет времени поэтапно оценивать твои сильные и слабые стороны, как принято в подобных случаях.
– Понятно. Давайте, – говорю я, второпях проводя собственную оценку. «Коннер – происходит от cunnere, что означает «инспектор», и cun – «исследовать». – Вы получили какие-нибудь сведения из моей школы?
Он удивленно поднимает брови.
– Разумеется, нет. Могу тебя заверить, здесь подобной информации не существует. И все, что ты скажешь в этом кабинете, строго конфиденциально и может быть использовано только для обучения. Доступа к твоим данным нет ни у кого, кроме меня и директора Блэквуд.
У меня в голове звенят предупреждения Лейлы и Блэквуд. Он что, решил, что я проверяла, не записывают ли здесь мои личные данные?
– А, хорошо. Задавайте свои вопросы, – говорю я уже менее бодро.
Он проводит рукой по коротко подстриженной бороде и слегка хмурится.
– Ты интроверт или экстраверт?
– Экстраверт. На сто процентов, – отвечаю я.
– У тебя есть какие-нибудь физические травмы, которые в данный момент ограничивают движения?
– Нет. Никаких травм.
– Как бы ты наиболее точно описала свой уровень равновесия: можешь ходить по подоконнику, ветке дерева или канату?
Я морщу лоб, обдумывая ответ. «К чему он клонит?» Это скорее оценка спортивного уровня экстремалов, а не школьников.
– Ветка дерева. А что, в этой школе действительно есть люди, умеющие ходить по канату?
– Как ты лазаешь? – спрашивает Коннер, игнорируя мой вопрос.
– Отлично.
Он на секунду поднимает глаза.
– Насколько отлично?
Похоже, ни один вопрос не имеет отношения к моим учебным успехам.
– Лучше всего по деревьям, но могу и по камням. Могу забраться на столб… Короче, если поверхность не совсем гладкая и есть за что ухватиться, я могу залезть на что угодно. Это своего рода… – Я замолкаю, едва не сообщив, что мои друзья в Пембруке обычно делают ставки на то, куда я смогу залезть и как быстро. «Правило номер один», – напоминаю я себе.
Он вскидывает брови.
– Ночь или день?
– Все равно.
– Ночь или день?
– Но меня правда устраивает и то, и другое.
– Рад, что ты так думаешь, – говорит он тоном, который дает мне понять, что его это вовсе не радует. – Но если я предлагаю тебе выбор, то рассчитываю, что ты что-нибудь выберешь.
Я меняю положение на диване, хотя и не очень хочу.
– Ночь.
– Почему? – спрашивает он, глядя на меня.
– Ну… – говорю я и замолкаю. – Темнота меня не пугает, а иногда бывает даже полезной.
Он кивает и что-то записывает. На этом этапе нашего странного разговора я бы очень хотела заглянуть в его заметки.
– Какое из своих чувств ты назвала бы самым сильным?
– Гм… Так, дайте подумать.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
