Глава 1
Избежать любой ценой
Я отпиваю немного горячего какао, не дешевого разведенного порошка из пакетика, а настоящего домашнего напитка с густым шоколадным вкусом. Миссис Мэривезер ставит тарелку исходящих паром круассанов на середину обеденного стола. Они ароматно пахнут тающим сливочным маслом, а Джексон ухмыляется, готовясь впиться зубами в тост:
– Ты опять с утра выглядишь как панк-рокерша.
Ощупываю волосы и чувствую, что они действительно встали торчком. Улыбаюсь.
– Зато не забыла смыть зубную пасту с лица.
Джексон даже не оглядывается на мою фразу, а продолжает спокойно жевать.
– Сэм против Джекса – утро понедельника, раунд первый, – комментирует отец, наливая вторую порцию кофе в кружку с надписью «ПАПА НОМЕР 1», и смотрит на миссис Мэривезер. – Боюсь, наши дети пошли по нашим стопам, Мэй. Соседи, лучшие друзья, угрюмые характеры.
Миссис Мэривезер прикладывает к уголкам рта белую тканевую салфетку и заявляет:
– Я была ангелом, если мне память не изменяет. Это твоя мама грозилась, что ее сын будет целый месяц полоть сорняки в саду, если она еще раз найдет рогатку на своем рабочем столе.
Папа улыбается ей в ответ, а я внезапно замираю, переставая жевать. Пока он лежал в коме, я словно брела по бесконечному темному коридору. Уверена, когда-нибудь я привыкну, что он вот так просто сидит рядом, пьет кофе и улыбается. Но последние шесть месяцев каждое мгновение с папой кажется украденным временем.
– Ни для кого не секрет, что рогатка была твоя. – Глаза папы лукаво поблескивают. – Не рановато для склероза? Может, тебе стоит чаще разгадывать кроссворды?
Миссис Мэривезер поднимает брови.
– Осторожней со словами, Чарли, а то я расскажу, как ты пытался подшутить над мисс Уолтерс. Ключевое слово здесь «пытался». – Она поворачивается к нам с Джексоном. – Думаю, вы знаете ее как миссис Хоксли.
– Что, ты в детстве разыграл мою учительницу? – спрашиваю отца. Неудивительно, что та всегда подозрительно косится на меня.
Папа качает головой. Я вижу в нем благородство и достоинство: седина на висках, уверенность, большие карие глаза. Если отец захочет, то может весь мир заставить заткнуться одним своим видом – стоицизмом и строгими рубашками, застегнутыми на все пуговицы. Но сейчас он энергичен и весел, наслаждается жизнью.
– Я точно должен услышать эту историю! – восклицает Джексон.
Папа смотрит на часы:
– Разве вам не пора собираться в школу?
– Все было настолько плохо, па? – интересуюсь я, зачерпывая вилкой чернику со взбитыми сливками.
– Почему ты одета как мальчик? – раздается за спиной девичий голос.
Вилка со звоном выпадает из рук, черника летит в лицо Джексону, а я резко поворачиваюсь на стуле.
В полуметре от меня стоит девочка лет десяти в старомодном розовом платье. Ее каштановые волосы заплетены в две косички, перевязанные лентами. Она хихикает, щуря темные глаза и морща маленький носик, увидев, что одна улетевшая черника прилипает к щеке Джексона. Кроме нее, никто не смеется.
Джексон вытирает лицо и устремляет яростный взгляд на меня, не обращая на девочку ни малейшего внимания. По спине пробегает холодок – он ее не видит. Я зажмуриваюсь, переводя дыхание пару секунд, и вновь поворачиваюсь к столу. Папа, Джексон и миссис Мэривезер с тревогой смотрят на меня.
– Все в порядке? – спрашивает миссис Мэривезер.
Руки трясутся так, что я прячу их под столом.
– М-м… да.
– Уверена, Сэм? Выглядишь испуганной, – замечает папа, его хорошее настроение испарилось.
Кидаю беглый взгляд за спину – девочки там больше нет – и расслабляю плечи.
– Мне что-то послышалось.
– Что именно? – хмурится отец.
О том, что случилось, когда он был в коме, мы говорили лишь раз. Разумеется, я рассказала только отдельные фрагменты. Как Вивиан продала нашу квартиру в Нью-Йорке и лгала о медицинской страховке, а когда ложь раскрылась, манипулировала мной, угрожая навредить друзьям. Как она пыталась убить нас с помощью колдовства, когда поняла, что я не стану подчиняться. И как собственная магия обернулась против нее. Отец слушал, почти не перебивая, нахмурившись. Когда я закончила, его глаза были полны слез. Он сказал, что мне лучше пойти поспать и поцеловал меня в лоб. Отец так и не узнал, сколько жертв на совести Вивиан, и я не рассказала ему о своих магических способностях. От слова «заклинание» он дергался и нервничал, выглядел таким бесконечно виноватым, что мне было тошно рассказывать даже урезанную версию.
С тех пор папа больше не поднимал эту тему. И я благодарна за это, потому что невыносимо вспоминать, как я врала ему в лицо. Впервые в жизни.
– Какой-то шум, – говорю, опуская взгляд в тарелку.
Вот, еще одна ложь.
– Уж не призрак ли случайно объявился поблизости? – как бы между прочим интересуется миссис Мэривезер.
Папа хмурится, услышав слово «призрак». Джексон и его мама знают, что я видела Элайджу, но папа об этой «маленькой» детали ничего не знает. Как бы я начала разговор об этом? «Ой, пап, я влюбилась в мертвого парня из семнадцатого века, упрямого и прекрасного. Но он исчез, а мне теперь чертовски дерьмово, потому что я пытаюсь забыть его».
– Э-э-э, наверное, просто показалось, – отвечаю я.
Миссис Мэривезер поворачивается к папе.
– Поверь мне, Чарли, Саманте стоит научиться это контролировать, практиковаться. Иначе это будет не жизнь, а проходной двор, куда забредают все, кому не лень. А что будет, когда она выучится водить машину, сядет за руль, а призрак внезапно появится на сиденье рядом?
Я сижу прямо, каждая мышца тела напряжена: я готова избежать этого разговора любой ценой. Неужели миссис Мэривезер рассказала отцу об Элайдже? Или до него дошли какие-то слухи? Какая же я идиотка, раз думала, будто все последствия рассосутся сами собой!
Папа смотрит на меня так пристально, что мы все молчим, ожидая его дальнейшей реакции.
– Сэм, ты сейчас кого-то увидела?
– Нет, – говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы голос оставался спокойным.
Папа вернулся домой, ребята в школе перестали ненавидеть меня. Теперь, когда Вивиан исчезла, неудачи остались в прошлом. Вивиан. В животе появляется нехорошая тяжесть. Я хочу лишь одного: чтобы у нас все было нормально, без странностей. Впервые за долгое время я по-настоящему счастлива.
