В настоящее время американская полиция ведет розыск двух директоров компании – Куртиса Данфосса и Вальтера Лидермейера, которые исчезли в начале этого месяца».
Джо почувствовал, как слабость разлилась по всему его телу. Он взглянул на Джека, затем на Карен, как бы ища поддержки. Затем вновь уставился на газетную страницу. Буквы расплывались перед глазами, и Джо, подавшись вперед, силился вновь сосредоточить взгляд на тексте.
– Боже мой! – Джо поднялся, но ноги не слушались его.
– Что случилось, Джо? – забеспокоилась Карен. – Ты себя нормально чувствуешь?
Муж никак не отреагировал на ее вопрос. Только молча смотрел на нее. Карен вскочила.
– Джо? Ты проглотил что-то? – вскричала она. – У тебя что-то застряло в горле?
Он тряхнул головой, подошел к телефону и трясущимися руками взял трубку. Джек оторвал взгляд от своего комикса:
– Папочка, что такое вакуум?
– Вакуум? – эхом отозвался Джо. Он со стуком раскрыл телефонный справочник и принялся его листать.
– Кому ты собираешься звонить, Джо? Доктору? Тебе нужен врач?
Он замотал головой.
– Ва-а-а-куум, – повторил Джек более громко и нетерпеливо. Мальчик не по годам рано научился читать, и обычно отец был первым, кто поощрял его в этом.
Джо внимательно просматривал мелкий шрифт текста в справочнике. Затем отметил ногтем нужное место.
– Вакуум, – протянула Карен, мельком заглянув в комикс и не выпуская из виду Джо. – Вакуум – это безвоздушное пространство.
– Значит, там невозможно дышать? – не унимался сын.
Карен повернулась к Джо:
– Что случилось, дорогой? Что ты делаешь?
– Все нормально. – Джо набрал номер.
– Почему там нельзя дышать, мама? – настаивал Джек.
Джо услышал в трубке гудок, а затем бодрый женский голос:
– Доброе утро. Кассы «Бритиш эруэйз».
– Есть сегодня рейсы на Лос-Анджелес? – спросил Джо.
– Джо! – вмешалась Карен. – Что происходит?
С мрачным видом Джо подвинул к ней газету и ткнул пальцем в статью.
– О господи! – испуганно воскликнула Карен.
4
Быстрым шагом Джо пересек зал ожидания аэропорта. В клетчатом пиджаке, джинсах, туфлях от фирмы «Тимберланд», с плащом в одной руке и портфелем – в другой, он выглядел очень уверенно. Однако на самом деле этой уверенности он не ощущал.
В последний раз он был здесь одиннадцать лет назад. Все это время он неоднократно собирался приехать в Лос-Анджелес, чтобы посмотреть, все ли здесь по-прежнему. Однако каждый раз что-то мешало ему. Между тем время шло. И сейчас Джо боялся, что отсутствовал слишком долго.
Однообразное унылое небо нависало над серыми бетонными глыбами домов. Дышалось тяжело, в воздухе пахло сыростью. Джо передернуло – он совсем забыл, каким холодным, промозглым бывает в Лос-Анджелесе январь.
К зданию аэропорта почти бесшумно подкатывали такси на широких резиновых протекторах, хлопали дверцы. Вереница машин тянулась бесконечно, подъезжали и автобусы. Джо с беспокойством высматривал среди них автомобиль с надписью «Доллар».
Из-за сильного встречного ветра самолет запаздывал в пункт назначения на целый час. В полете Джо никак не мог сосредоточиться, он просто сидел в узком кресле, бесцельно листая «Сайентифик Америкэн» или бессмысленно следя за бесцельно движущейся на киноэкране картинкой – наушники надевать нельзя.
Он напряженно искал выход из создавшегося положения.
Ведь решение должно быть. Непременно.
Через двадцать минут Джо уже подошел к автостоянке. По имевшемуся у него в документах на аренду автомобиля номеру он обнаружил в дальнем углу стоянки под навесом сияющий темно-бордовый «крайслер».
Джо сел в машину, повернул ключ зажигания и включил кондиционер: в салоне застоялся виниловый запах нового автомобиля. Затем Джо выехал на автостраду и на большой скорости направил машину по хорошо знакомым местам в сторону Сан-Диего. Казалось, он только вчера ехал по этой дороге: время словно двинулось вспять. Сквозь разрывы в облаках тусклое желтое солнце слабо освещало розовые, желтые и белые постройки в испанском стиле, группами разбросанные по скучному ландшафту. По сравнению с его прошлым приездом сюда городские постройки выглядели еще более уныло. Повсюду торчали рекламные щиты. Вдали можно было разглядеть неясные очертания Голливудских холмов. Все было знакомо: и зеленовато-бурый кустарник, и пальмы, и рекламные плакаты…
Джо зафиксировал стрелку спидометра на отметке «60 миль в час» и приглушил радио. Тоскливая песня, лившаяся из динамиков за его спиной, вместе с мелькавшими в окнах картинами упадка усиливала его раздражение и тревогу. Мысли Джо уносились в прошлое. Он вспомнил отца.
Профессор Вилли Мессенджер всю жизнь прожил бунтовщиком. Он относился к той категории независимых людей, которые не боятся никаких пересудов и никогда не втискивают себя в установленные рамки. Мать Джо была актрисой. Она умерла от рака, когда мальчику было всего семь лет. Отец больше не женился и сам растил и воспитывал сына, сначала в Вашингтоне, затем в Бостоне, Лос-Анджелесе, Торонто. Джо боготворил его. Отцу он обязан всем. Он научил сына охотиться, рыбачить, разбирать и собирать двигатель, телевизор, компьютер. Научил понимать окружающий мир и презирать смерть.
Вилли Мессенджер был пионером в криобиологии, и Джо больше всего любил околачиваться в его лаборатории, наблюдая за работой научных сотрудников и ассистентов. Он даже помогал им в экспериментах по замораживанию и размораживанию насекомых, животных, человеческих клеток и тканей и, наконец, целых органов.
Вилли был убежден, что человечество вымрет, если не найдет путь к продлению жизни человека. Жизнь людей слишком коротка, чтобы накопить достаточно мудрости, необходимой для сохранения человека как биологического вида. Когда люди приближаются к пониманию человеческой природы, они уже слишком стары и не могут воспользоваться приобретенными знаниями. А если бы удалось продлить молодость и люди получили возможность полноценно прожить хотя бы еще пятьдесят–сто лет, они стали бы поистине зрелыми и мудрыми. Отец был убежден в том, что смерть ни в коем случае не должна восприниматься как неизбежность. Он не верил ни в Бога, ни в загробную жизнь. Он говорил так: «Уж если ты однажды умрешь, то действительно умрешь. Поэтому лучше подольше оставаться на этом свете». И любил повторять: «Смерть не неизбежна».
Сейчас Джо вспоминал отца на больничной койке, усохшего и разрушенного раком человека, с чьим мнением считались величайшие ученые столетия: Роберт Оппенгеймер, Джеральд Эйдельман, Ричард Фейнман, Марвин Мански, Алан Ньюелл. Вилли почти беззвучно шептал в лицо сыну: «Смерть не неизбежна, Джо. Никто больше не должен умирать. Она должна быть побеждена, но теперь сделать это должен ты, мой мальчик. Непременно сделай это! Ты мне обещаешь?»
