— Голубчик, если вы хотите тишины и покоя, вы его получите. Идите к себе в комнату, а я строжайшим образом прикажу всем вас не беспокоить. Если вам не хочется садиться с нами за стол, скажите, и я буду приносить еду наверх.
— Тетя Ширли! — Рут не верила своим ушам. — Но зачем нам в доме совершенно посторонний человек?! Вы даже не знаете, правду ли он говорит. А что, если у него криминальное прошлое или… нелады с психикой? — Немедленно сообразив, что она сейчас сказала, Рут немного виновато посмотрела на Такера. — Не обижайтесь, мы уже пару раз обожглись.
— Знаешь, — весело проговорил Орен, — у него и в самом деле, должно быть, с головой не все в порядке, если он выбрал наш дом.
Такер усмехнулся. Шутки, подковырки, шум и суета… все очень напоминало счастливые дни, проведенные с Ньюландами в этом доме.
— Ну нет, — возразила тетя Ширли, — я не могу допустить, чтобы мальчик вернулся в город и просидел все рождественские каникулы за работой. У каждого должно быть место, где встретить Рождество… почему бы ему не встретить его здесь. К тому же у нас много свободных комнат.
— Да, Рут, — проговорила Вивиан. — Не будь занудой.
Рут наградила сестру таким взглядом, что Такер сразу понял — оттого, что Вивиан на его стороне, пользы ему никакой не будет. Впрочем, это неважно. Он не может согласиться на великодушное предложение тети Ширли. Это было бы нехорошо.
С другой стороны, проторчать все выходные на работе — еще хуже, чем остаться здесь. Дома ему будет худо. Ему везде худо, но по крайней мере тут другая обстановка. И самая лучшая ее часть — симпатичная молодая женщина, которая смотрит на него так, словно он собрался украсть у нее столовое серебро.
Ему очень хотелось бы получить от нее кое-что, но, уж конечно, не ее ложки-вилки.
Его колебаниям положила конец тетя Ширли.
— Я настаиваю, — заявила она.
— Ну, тогда и я настаиваю на том, что уплачу за комнату, как в гостинице, и отдельно за еду.
Такер и сам не до конца понимал, почему согласился остаться, но подозревал, что Рут имеет к этому некоторое отношение. Нет, она ничего не сказала и не сделала, но он это почувствовал. У него было такое ощущение, будто их что-то связывает друг с другом. Он просто кожей чувствовал ее душевную неустроенность, ее беспокойство. У него самого на душе было черно, точно в бездонном колодце, и ему казалось, что эта тьма никогда не рассеется. И вот поди ж ты, рядом с Рут этот колодец выглядел уже как будто не таким черным, не таким глубоким.
— Ладно, обсудим это потом, — с улыбкой сказала тетя Ширли, добавив что-то про гостиницу в Вифлееме. Она явно была довольна тем, что Такер остается.
А вот Рут, судя по выражению ее лица, совсем не обрадовалась.
Рут действительно это не радовало. Рассказ обаятельного Такера Мэдока не развеял ее сомнений, она не верила в его добрые намерения и удивлялась, почему только она одна способна его раскусить. Но что она могла поделать, если ее попытки защитить взбалмошную тетю от возможных неприятностей разбивались о твердокаменную доверчивость всех членов семейства. Вполне возможно, что он говорил правду о детской клятве, скрепленной кровью. А если нет?
Она достала из буфета тарелки и расставила их на столе, затем стала доставать бокалы, и тут ее внимание привлекло какое-то движение за окном над раковиной. Кожано-джинсовая фигура села в двухместный спортивный автомобиль с откидным верхом и двинулась к бывшему каретному сараю — ныне гаражу, — располагавшемуся за домом. Ну конечно. Боится, как бы не увели его машину, пока он будет обирать ее тетю.
Надо признать, он был убедителен. И все же Рут, наверное, единственная из всех, ощутила шедшие от этого симпатичного незнакомца тревожные токи. Ну, Вивиан и Брук тоже, вероятно, что-то чувствуют, но это скорее на гормональном уровне. Сестра вообще реагирует так на любого здорового мужчину.
Рут же чувствовала, что этот человек явился сюда недаром, он что-то ищет. И это «что-то» уж наверняка не листок бумаги под доской пола. На самом деле тут скрывается нечто большее, и она обязательно узнает, что он старается найти.
Рут наклонилась над раковиной, наблюдая, как он вышел из гаража и остановился у порога, глядя по сторонам. Такер и вправду необыкновенно хорош собой, этого у него не отнять.
Кто-то коснулся ее руки, прервав размышления. Вивиан.
— Хочешь, я подмету во дворе? Там так грязно, кто-нибудь может поскользнуться.
Рут рассердилась. Вивиан что, решила, будто она беспокоится, как бы этот тип не свалился?
— Мне кажется, ему вообще не надо разрешать бродить где попало. Кто знает, что он выискивает?
— Ладно, проехали. Кстати, тетя Ширли велела поставить еще одну тарелку. Она уговорила кузена Такера спуститься к обеду.
Рут сжала зубы, чтобы не взорваться.
— Никакой он нам не кузен!
— Понятно. И что?
Нет, с этими людьми просто невозможно говорить. Если им что-то втемяшилось в голову — всё, их с этого палкой не согнать. Полчаса назад они решили, что будут считать Такера родственником, и теперь он сохранит это звание на всю жизнь. А еще рассуждают о семейных узах!
Рут достала еще одну тарелку и с помощью Вивиан расставила бокалы на большом обеденном столе.
Накрыли на стол, все расселись. Было так шумно, что тете Ширли пришлось постучать ложкой по бокалу, чтобы все угомонились.
После молитвы Брук принялась рассказывать Такеру, кто есть кто в их семье. Начала она с Ады Мэй:
— Вы знаете, как мы называем тетю Аду? Распутницей.
Такер бросил взгляд на благообразную седую старушку лет восьмидесяти. Именно она, когда украшали елку, а Брук, рассказывая о своей школе, сообщила, что одна девочка у них беременна, поморщилась и посоветовала племяннице говорить не «беременна», а «в интересном положении».
Однако сейчас, поняв, что Брук говорит о ней, она лишь с улыбкой закивала головой.
Такер снова повернулся к девочке.
— И что, это продолжается и сейчас? — недоверчиво спросил он.
— Да, — ответила та. — Правда, тетя Ада?
Ада Мэй снова закивала.
— Я пыталась заставить Орена тоже этим заняться, но он отказывается. Говорит, я зарабатываю такие гроши, что овчинка выделки не стоит.
Такер нахмурился, пытаясь понять, не подсмеиваются ли над ним.
— Значит, зарабатываете… А Орен не возражает?
— Конечно, не возражает. — Она бросила ласковый взгляд на мужа. — Он любит смотреть, как я работаю. Говорит, это его успокаивает.
— Вы шутите.
— Да нет, я серьезно. Если хотите, приходите вечером в гостиную, я вам покажу всякие хитрости, я же этим уже много лет занимаюсь. Не бойтесь, с вас я ничего не возьму.
