— Про кузена Такера? А что он сделал?
— А как ты думаешь? — послышался голос Вивиан. — Если лезешь с парнем на чердак, стоит ли удивляться, если он начнет приставать?
Рут беспомощно вздохнула.
— Да ничего он не приставал.
— Похоже, он был чересчур настойчив, — громко произнес Борис.
Тетя Ширли похлопала его по руке.
— Отрегулируй свой слуховой аппарат, дорогой.
Лицо Рут залилось краской. То ли застеснялась, то ли сердится. Молодец Вивиан. Как ловко она ввернула насчет приставаний. Надо будет попробовать позже предложить Рут встретиться еще разок на чердаке. Такер посмотрел на нее. Куда только девалось сонное выражение ее глаз! Они горели гневом. Нет, свидание откладывается.
— И вообще я с ним сюда не лезла, я застала его здесь. — Обвиняющий перст Рут указал на Такера. — Он мошенник. Он пробрался обманом в нашу семью, чтобы ограбить нас.
— Семью? Какую семью?! — Такер сделал шаг по направлению к Рут, опасливо поглядывая на балку. Рука Элдона потянулась к поясу. Такер понял, что пора заговорить. — Подождите. Я все объясню.
— Прекрасно, — сказала Рут. — Вот и объясните, каким боком вы принадлежите к семейству Бэбкок.
— Никаким. Никогда не слыхал ни про каких Бэбкоков, ни про их семейные собрания. Я приехал сюда просто потому, что искал тишины и покоя.
— Ха! — Рут повернулась к зрителям. — Я же говорила, что он нам не родственник.
— Ты была права, — заметила Вивиан. — Если бы он знал, что мы за семейка, вряд ли приехал бы сюда искать тишины и покоя.
Такер почесал голову и опустился на старый сундук.
— Так вы все, значит, родня? — (Все закивали.) — Но тогда что вы делаете в гостинице?
Выражение гнева на лице Рут сменилось растерянностью.
— Этот дом вот уже восемь лет как не гостиница.
— Но Ньюланды продали дом…
— Да, но через три года гостиница разорилась и дом купила тетя Ширли. С тех пор мы все обязательно собираемся тут на Рождество.
— Выходит, вы никакой не родственник? — воскликнула Вивиан. В ее глазах явственно читался живой интерес. Рут покосилась на старшую сестру.
Такер помотал головой.
— У меня вообще нет родных.
— И вы отмечаете Рождество один? — сочувственно спросила Рут, забыв о том, что совсем недавно считала его вором.
— Именно это и было запланировано. — Такер встал. — Мне очень жаль, что так получилось. Я соберу вещи и уеду.
— Куда это вы уедете? — прокричала снизу тетя Ширли. — Все мотели в округе наверняка переполнены.
Такер наклонился над люком.
— Ничего, я просто вернусь домой, в город.
— И как же вы встретите Рождество? — поинтересовалась Рут.
Такер пожал плечами.
— Может, просто поработаю в офисе. Знаете, в одиночестве прекрасно работается.
— Нет, это никуда не годится, — заговорила повелительным тоном тетя Ширли. — Вы останетесь здесь и встретите Рождество с нами.
— Вы очень добры, мэм, но мне здесь делать нечего.
Рут потерла руки, разгоняя озноб. Но зачем все-таки этот чужак залез на чердак?
— Тут вы правы, — согласилась она. — Только вы до сих пор не объяснили, что делали на чердаке.
— Мы выстудим весь дом, если будем стоять здесь, — сказал Такер. — Давайте спустимся вниз, и я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
Идя к люку, Рут прошептала Элдону:
— Я бы на твоем месте вывернула ему карманы. Кто знает, что он нашел до того, как появилась я.
Такер расслышал ее слова, но не рассердился. Он бы тоже, наверное, стал подозрительным, если б кто-то явился к нему в дом и копался в его вещах.
— Я не стану обыскивать кузена Такера!
В гостиной десять пар глаз уставились на севшего в центре Такера. Сначала ему рассказали, что приняли его за какого-то дальнего, давно забытого родственника. И вот сейчас все сидели молча, ожидая его объяснений.
Эти люди ему нравились. Был бы он сам столь же терпелив и чуток, если бы кто-то проник в его дом? Поведение Рут, конечно, походило на то, как повел бы себя он сам, только у нее не хватило решимости, образно говоря, схватить его за шиворот и выкинуть за дверь. Вместо этого она сидела тут со всеми, и глаза ее метали молнии. Она ему не верила, и он ее хорошо понимал.
Такер сорвал с елки нитку мишуры и стал накручивать на палец, собираясь с мыслями.
— Впервые я пришел в этот дом, когда мне было десять лет, — начал он. Он рассказал, как постепенно стал считать Ньюландов своей семьей, а старинный плантаторский дом — своим родным домом. И вот ему захотелось приехать сюда, чтобы погрузиться в счастливые воспоминания.
На лице Рут по-прежнему было написано недоверие. Все, как она видела, верили каждому слову Такера, а вот она не могла. Например, его утверждение, будто он большая шишка, исполнительный директор, никак не сочеталось с тем, как он был одет — джинсы и кожаная куртка, — когда появился на пороге. И как они умудрились ничему не научиться на горьком опыте тети Ширли?
— А что насчет чердака?
— Дойду и до него.
Нитка мишуры продолжала накручиваться на его палец, и Рут подумалось, что таким же образом рассказчик собирается обвести вокруг пальца и ее родных.
— Крис Ньюланд был моим самым лучшим другом, — продолжал Такер. — Он был мне как брат. Нам исполнилось одиннадцать, когда мы решили скрепить нашу дружбу клятвой на крови. Мы положили листок в конверт и запечатали его кровью. — Он повернулся к Рут. — Его-то я и искал на чердаке. Мы спрятали его под плохо закрепленной доской.
Такер выглядел потрясенным. На мгновение у Рут защемило сердце. Но она тут же вспомнила, что притворщики умеют быть очень убедительными.
— И с чего же вы, через столько лет, вдруг взяли и приехали, чтобы найти свой конверт?
— Отстань от мальчика, — проворчала тетя Ширли. — Ты что, не видишь, он расстроен?
Но ведь должен же тут хоть кто-то сохранять способность мыслить здраво? Как они не понимают, что она заботится об интересах всей семьи?
— Все в порядке, — сказал Такер, обращаясь к тете Ширли и при этом скосив глаза на Рут. — На ее месте я спросил бы о том же. — Он повернулся лицом к девушке. — Я приехал не за конвертом. Как я уже говорил, мне хотелось тишины и покоя. — Он тяжело вздохнул и продолжил рассказ: — Крис и его родители погибли в автокатастрофе в прошлое Рождество. Когда я попал в этот старый дом, меня захватили воспоминания. Вспомнил я и про нашу с Крисом клятву.
Тетя Ширли поднялась, давая понять, что допрос окончен.
