— А это забери! — буркнул он, небрежно оттолкнув пустую кружку с хлопьями серой пены на стенках.
На всякий случай Джерри оглядел служанку повнимательнее, но не нашел ничего, что возбудило бы его интерес. Вот разве что веснушки… Они были на носу, отчасти на щеках и подчеркивали не только рыжий оттенок ее густых волос, но и зелень ее глубоких глаз. Казалось, эти яркие глаза слегка косят. Наверняка девчонка успела хлебнуть спиртного. Словно нарочно, чтобы подтвердить эту догадку, она пошатнулась, едва не упустила с подноса пустую кружку и удержала равновесие, только опершись одной рукой о низкий стол. Ее небольшие груди при этом призывно выпятились. Да она с ним заигрывает! Совсем некстати.
— Я видывал и получше, — заметил Джерри пренебрежительно.
По-прежнему неловко опираясь о стол и балансируя кружкой на мокром подносе, Рэй озадаченно полуобернулась. Только поэтому взгляд ее упал на собственную грудь. Она сообразила, о чем речь, зашлась краской и невольно прикрылась подносом, упустив-таки проклятую посудину, которую незнакомец ловко подхватил. Он сделал это не глядя. Холодные синие глаза продолжали изучать Рэй. И она из чистого протеста с вызовом оглядела в ответ его.
Похоже, незнакомец был высок и хорошо сложен. Впрочем, она привыкла к статным мужчинам — все Маклелланы вырастали рослыми и широкоплечими. Однако было в нем и нечто особенное, некая скрытая угроза, сродни той, что исходит от изготовившейся к прыжку змеи. Он был не из красавцев, но по-своему привлекателен. В тот момент Рэй не могла сказать, из чего конкретно она это заключила. Черты его лица были затенены полями шляпы, из-под которой виднелось лишь несколько прядей белокурого цвета, который она не могла терпеть потому, что считала всех блондинов слабаками. Пожалуй, его главным достоинством были глаза, такие яркие, что цвет их был хорошо различим даже в полумраке. Они были синие-синие, как осенние небеса. Все остальное: ледяной взгляд, насмешливая усмешка и вызывающий контур подбородка — скорее отталкивало, чем влекло.
Судя по одежде, незнакомец знавал лучшие времена. Льняная белая рубашка и шейный платок, должно быть, обошлись ему всего в пару монет, зато костюм был из дорогого сукна, хотя и зашитый во многих местах, причем довольно небрежно. Потертые сапоги довершали наряд. То, что это человек штатский, окончательно настроило Рэй против него. Не будь он на стороне англичан, то не сунулся бы в одну из их грязных берлог.
Подумав так, Рэй сообразила, что то же самое можно сказать и о ней. Так или иначе, ей не было дела до этого наглеца. Подняв со стола злополучную кружку, она со стуком водрузила ее на поднос.
— Я тоже видывала получше! — проскрежетала девушка и отвернулась, наслаждаясь тем, как ловко отбрила обидчика.
Джерри был изрядно позабавлен как звуком ее голоса, так и этой неожиданной отповедью. Ему всегда нравились женщины, которые умели за себя постоять, в том числе в словесной перепалке. Поняв, что улыбается, он непроизвольно сжал губы. Было время, когда он умел искренне веселиться, но оно давно осталось в прошлом. Война меняет людей, и не к лучшему — он вынужден был это признать, хотя предпочел бы верить, что несколько лет сражений и закулисных интриг так и не наложили мрачного отпечатка на его личность. Человек может многое выдержать, но не все и не до бесконечности.
К счастью, Джерри был крепкой породы и притом не из тех, кто оплакивает утраченное. Да, он лишился родины. Да, он вынужден был плавать с капитаном Харви, самым гнусным червяком, который только рождался на свет. Да, он так и не выслужился под началом этого негодяя. Зато ему удалось покинуть плавучую тюрьму живым, а это чего-нибудь да стоит. В тридцать один год еще не все потеряно…
Джерри заставил себя встряхнуться. Он выбрал не самый подходящий момент для воспоминаний. Курьер так и не появился, а время между тем приближалось к девяти. Вот незадача!
Когда Пол Крюгер внезапно приболел, Джерри вызвался заменить его, чтобы повидаться с Эшли Маклеллан. Конечно, никто не гарантировал, что она появится в таверне именно в этот день, но он очень на это надеялся. Вот и доказательство тому, до чего это глупое чувство — надежда.
В последнее время Джерри все чаще задавался вопросом, как живется Эшли. Они не виделись со времени рождения ее второго ребенка, Трентона. От Салема он знал, что с ней все в порядке, но это было не совсем то же самое, что личная беседа. Встречи с Эшли неизменно приносили чувство обновления, словно само ее присутствие было благотворным. У них были поистине родственные души.
Эшли Линн Маклеллан, племянница влиятельного герцога Линфилда, быстро раскусила Джерри Смита, и он не возражал, так как знал, что она сумеет сберечь его секрет не хуже, чем берег его он сам. Лишь порой, ловя на себе испытующий взгляд этой женщины, он чувствовал страх перед ее проницательностью и протест против безмолвной просьбы поделиться с самыми близкими друзьями всем, что он так долго носил в себе. Джерри знал, что не сделает этого, как знал и то, что Эшли поймет и не осудит его.
Первым, что его выдало, был акцент. Для большинства людей Джерри безупречно говорил на тягучем и грубоватом наречии Джорджии — откуда, как он утверждал, и был родом. Так же охотно все верили в то, что человек он простой, выходец из среды каторжан, когда-то высланных туда в качестве первых граждан новой колонии. Это нисколько не мешало, ведь по роду службы от него и не требовалось быть вхожим в дома знати или высшего английского командования. И слава Богу. Только Эшли знала, что это было бы слишком рискованно, что любой образованный англичанин засек бы под тягучим сленгом отголоски безупречного произношения и угадал бы в Джерри своего соотечественника. Для других он был просто парень не дурак, но лишь она догадывалась, до какой степени.
О причинах, которые заставили Джерри отвернуться от родины и бороться в рядах ее врагов, он предпочитал помалкивать. Это тоже сближало его с Эшли Маклеллан. Когда-то он вырвал ее из рук безумного дяди, но ее молчаливое приятие основывалось не на благодарности, а на врожденном уважении к чужим тайнам. Джерри очень надеялся, что Эшли не вспоминает тот случай, что на ее настоящем не лежит мрачной тени прошлого. Он охотно стер бы Найджела Линна в порошок, но это было святое право ее мужа. Из всех женщин Джерри больше всего уважал Эшли, из всех мужчин — Салема. Это был его лучший друг… и человек, которому он отчаянно завидовал.
Итак, Эшли не пришла. Джерри пододвинул к себе еще непочатую кружку и разом ополовинил ее. Вспомнив рыжую служанку, он пожалел, что их разговор был Так короток. В любом случае теперь можно было перейти от ожидания к простому времяпрепровождению. Не помешало бы и поужинать.
Джерри помахал, и на сей раз его жест привлек внимание служанки с тяжелой грудью, на добрую половину выставленной для всеобщего обозрения. Странное дело, но он опять был разочарован. Новая, более долгая перепалка с той худосочной красоткой помогла бы отвлечься от раздумий и подогрела кровь. Возможно, стоило ответить на ее заигрывания, тем более что номер уже снят. Если разобраться, не так уж она и худа…
Пробежавшись глазами по битком набитому залу, Джерри в конце концов высмотрел рыжую. По вискам у нее ползли струйки пота, волосы прилипли ко лбу и щекам. Она нуждалась в деньгах, раз уж работала на совесть. На последний золотой пришлось снять номер. Примет ли она военные купоны, которым грош цена? Наверное, примет. В конце концов, от нее требуется только раздвинуть ноги, все остальное он сделает сам.
