Столь тщательное изучение степени благонадежности кандидатов не только сверх всякой меры загружало работой сотрудников отдела кадров, но и одновременно приводило к резкому сокращению списков потенциальных охранников. Было вполне обычным делом, когда в ходе проверки примерно пятисот претендентов кадровики Управления проводили беседы с более чем двумя тысячами граждан. Имея в своем распоряжении довольно объемистый список кандидатов, ГУО могло спокойно отбирать тех, кто отвечал всем предъявлявшимся «новобранцам» требованиям, хотя порою оказывалось и так, что выдержавших все проверки оставалось не так уж и много. В 1950 году, например, сотрудник отдела кадров предписал Свердловскому району Москвы одобрить только пять кандидатур из рекомендованного списка в двадцать человек. И в том же году в Коминтерновском районе столицы, где особенно много театров и различных государственных учреждений, доля нежелательных для ГУО «интеллигентов» в общей численности кандидатов оказалась столь велика, что в конечном итоге Из двадцати граждан, включенных ранее в список, было одобрено лишь семь человек. В тех случаях, когда районные организации Москвы не могли по каким-либо причинам подобрать необходимое число претендентов для последующего отбора из них лиц, полностью соответствовавших требованиям Охраны, свободные вакансии заполнялись кандидатами из пригородных районов, в основном из тех, где были расположены небольшие фабрики и заводы. (В этой связи нелишним было бы упомянуть об одном эпизоде из истории Охраны. Сразу же после окончания Великой Отечественной войны возникла острая нехватка допущенных к секретной работе кадров, необходимых для замещения уходивших на пенсию охранников. Абакумов разрешил эту проблему: перевел в «дворцовую гвардию» несколько сот человек из контрразведывательных служб наблюдения и транспортной охраны.)
В особо исключительных случаях, когда Москва с Подмосковьем оказывались не в состоянии подобрать достаточное число кандидатов для вербовки, Управление обращало свой взор на пограничные и внутренние войска, кремлевскую комендатуру и даже на республиканские и областные партийные и комсомольские организации. Оценка благонадежности служащих пограничных и внутренних войск и кремлевской комендатуры являлась сравнительно простым делом, поскольку все они уже проходили надлежащую проверку, проводившуюся их собственными ведомствами. Точно так же не столь уж трудно было проверить и кандидатов из других республик и областей, поскольку лица, возглавлявшие органы государственной безопасности в указанных административных единицах, почти всегда входили в состав высшего партийного руководства в соответствующей республике или области. Однако имелась одна весьма сложная проблема, которая значительно затрудняла вербовку «рекрутов» в других республиках и областях и перевод в столицу сотрудников органов государственной безопасности, размещенных в отдаленных районах страны, а именно — нехватка жилья в Москве, В результате старались в первую очередь брать на работу в Охрану лишь холостых или тех, у кого были жены москвички, имевшие жилую площадь в столице. Одинокие мужчины, которым удавалось перебраться в Москву, неизбежно сталкивались с огромными трудностями, пытаясь обрести крышу над головой. Этим-то в основном и объясняется тот факт, что за редким исключением «дворцовая гвардия» состояла преимущественно из москвичей, в то время как служившие в ней иногородние, которым посчастливилось жениться на москвичках, обеспеченных жилплощадью, составляли ничтожно малое число. И хотя данное обстоятельство упрощало для сотрудников отдела кадров проверку на благонадежность кандидатов в ГУО, дефицит жилья никак не мог содействовать повышению эффективности охранной службы. И все же, судя по всему, подобное положение вещей не заботило никого из властей ни в те годы, ни в предшествовавший период.
Особенно тщательной проверке подвергались те из кандидатов, кому предстояло стать телохранителями.
Что же касается потенциальных сотрудников с самым широким спектром занятий — техников, медицинского персонала, связистов, шоферов и слесарей, строительных рабочих и домашней прислуги, — то их проверяли уже не столь строго. Как правило, работников данной категории переводили или переманивали в Охрану из университетов, технических институтов и различных государственных учреждений, не подведомственных органам государственной безопасности.
Так же как и в других военизированных организациях, при рассмотрении вопроса о приеме на работу того или иного человека сотрудники отдела кадров ГУО учитывали и столь важный фактор, как возраст кандидата. Большинство претендентов, которых в конце концов брали в Охрану, входили в возрастную группу от двадцати до тридцати лет. Это объяснялось в первую очередь тем, что основному контингенту сотрудников данного ведомства приходилось выполнять работу, требовавшую от человека исключительной физической выносливости. Например, многие из облаченных в милицейскую форму или одетых в гражданское платье охранников должны были в течение долгих часов и в любую погоду находиться на улице, стоя на отведенном для них месте или вышагивая по улицам и переулкам. Так, во всяком случае, складывалась судьба у сотрудников наружно-постовой службы, которые оказывались в плане карьеры» тупиковой ситуации, поскольку у них практически не имелось ни единого шанса продвинуться, и самое большее, что ждало их, как правило, впереди, так это уход, в положенное время на пенсию, если их еще раньше не увольняли в связи с развившимся плоскостопием. Поскольку, обладая хорошим здоровьем, человек, занимающийся подобным, крайне изнурительным делом, должен был еще отличаться и исключительной дисциплинированностью, при подборе кадров именно на эту работу предпочтение отдавалось служащим Вооруженных Сил и резервистам, уже отслужившим трехлетний срок обязательной воинской повинности и расставшимся с армией. Высшая возрастная планка для кандидатов в сотрудники Охраны колебалась от двадцати лет, когда речь шла о тяжелом в физическом отношении труде, до тридцати пяти лет для тех, кто занимался сидячей работой. Впрочем, имелись и исключения из этого правила. Такие специалисты, как строители, врачи, связисты и административные работники, могли быть взяты на работу и в сорок лет. Кроме того, врачей особо редких специальностей брали на службу и в возрасте до пятидесяти пяти, но такое случалось нечасто.
Образование было еще одним важным фактором, учитывавшимся кадровиками, имевшими собственное мнение на сей счет, расходившееся с общепринятой точкой зрения. Другими словами, кандидаты с высоким или сравнительно высоким уровнем образования, за исключением тех из них, кто обладал познаниями в ряде специальных областей, не очень-то устраивали сотрудников отдела кадров. Скорее всего; они опасались (и, вероятно, вполне обоснованно), что вся эта публика не очень-то склонна соблюдать строжайшую дисциплину и к тому же может взять да и отказаться выполнять «грязную» работу, которая могла бы выпасть на ее долю. Несомненно, образовательный уровень охранников повышался с течением времени, однако происходило это крайне и крайне медленно. Самое большее, что оканчивал обычно охранник, служивший в «дворцовой гвардии» накануне Великой Отечественной войны, так это семилетнюю школу. Однако ко времени учреждения ГУО положение изменилось: лица, не окончившие восьми или девяти классов школы, на работу не принимались. Но затем прогресс в этой области, по существу, приостановился по причине, ясно обозначенной в следующей фразе, оброненной заместителем Власика Горышевым: «Образование наших сотрудников не должно превышать десятилетки: образованный человек слишком много думает». Тем не менее к 1950 году в ГУО произошло значительное расширение рядов сотрудников с высшим образованием, но служили они исключительно в оперативном отделе и других подразделениях Управления высокого ранга. Возможно, низкий образовательный уровень подавляющего большинства сотрудников охранного ведомства объяснялся в какой-то мере и тем обстоятельством, что начальник Управления Власик окончил только три класса начальной школы и лишь с трудом мог вывести на бумаге свое имя. Несмотря на то что в целом высшее руководство отрицательно относилось к «высокому уровню» образования, партком и комитет комсомола призывали охранников использовать свое свободное время для дальнейшей учебы. Но Власику подобные вещи не нравились. Если выяснялось, что кто-то из сотрудников посещал занятия на вечерних курсах при высших учебных заведениях, он говорил: «Мы берем людей на работу с тем, чтобы они охраняли наших вождей, а не для того, чтобы повышать их образовательный уровень» — или: «Мы не нуждаемся в гнилой интеллигенции». В то же время охранники получали образование иного типа, и к тому же в избытке. Ежедневно, повышая свой политический уровень, они изучали такие предметы, как история Коммунистической партии Советского Союза, биографии руководителей Советского государства или основы марксизма-ленинизма. Кроме того, их просвещали по ряду вопросов, входивших в тематику политической пропаганды. Занимались же с ними знавшие свое дело партийные активисты, а также профессора из Университета марксизма-ленинизма и других расположившихся в столице партийных институтов.
