Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Южнее Краснова солдаты перешли через железную дорогу как раз в том месте, где несколько дней назад располагалась 371-я дивизия. Между Цыбенко и Рогачевом было приблизительно два десятка километров, но пройти эти два десятка километров нужно было по степи, по глубокому снегу. Люди брели, пробиваясь между горевшими вдалеке кострами, которые разжигали солдаты Красной армии и которые своими огоньками как бы указывали, куда следовало идти. Так группа дошла до реки – скорее всего, это была донская Царица, после чего немного севернее перешла через железную дорогу Калач—Сталинград и далее двинулась на северо-запад в сторону Камышевки. Пятеро, не сказав ни слова, остались в конюшнях, где раньше располагалась ветеринарная рота, – все эти помещения, построенные несколько недель назад, обладали невероятной притягательной силой. В километре севернее Калача люди перешли по льду через Дон, пересекли затем Лиску под Качалинской и вступили в бой с русской группой снабжения. После боя их оставалось только тридцать.
28 января, в первой половине дня, немецкий самолет-разведчик обнаружил приблизительно в трех километрах западнее Калача группу солдат, подававших при приближении самолетов сигналы звездными ракетами. Разведчик снизился на двести метров, чтобы определить, что это за группа, и затем доложил о своих наблюдениях командованию в Новочеркасск. Генерал-фельдмаршал Мильх приказал установить с группой связь. На следующий день истребитель-бомбардировщик сбросил группе сообщение, в котором говорилось о том, что «боевой группе при приближении немецких самолетов следует выстроиться в форме свастики».
29 января группа была замечена в шестнадцати километрах западнее Калача, где направлялась в сторону Чернышевской. Группе были сброшены с самолета продовольствие, боеприпасы и сведения об обстановке в данном районе, после чего прорывавшаяся группа подтвердила получение груза двумя зелеными ракетами. На третий день после обнаружения немецкой боевой группы летчики, пролетев два с половиной десятка километров, установили новое место расположения группы и доложили, что группа насчитывает приблизительно двадцать пять человек. На четвертый день группа находилась в сорока километрах западнее Донской возвышенности, затем ее продвижение вперед значительно замедлилось.
Это был последний день, когда люфтваффе имело связь с одиночной кучкой людей в степи. Люди не знали, что прошли лишь половину пути. Истребитель-бомбардировщик, а позднее и самолет-разведчик в последний раз сбросили им продовольствие и данные о расположении противника, в которых говорилось о большом скоплении русских войск в районе Черткова и Миллерова. Группе было сообщено также, чтобы в дальнейшем она подавала два красных и один зеленый сигнал.
Сигналы с земли не последовали, после 30 января от группы вообще никаких сигналов не поступало. 31 января пилоты самолетов-разведчиков докладывали: «Группа не обнаружена». По приказу фельдмаршала поиски продолжались до 2 февраля, но результатов не принесли: что, в конце концов, значили эти двадцать пять усталых, больных, еле державшихся на ногах солдат, благодаря которым смогли позднее совершить марш-маневр несколько армий.
Унтер-офицер Нивег появился 3 марта в немецком сторожевом отделении западнее Донца и рассказал историю о затерянной в степи кучке людей, о днях, проведенных в степи и наполненных страданием и ужасом.
Нивег рассказал, что после боя с русской группой снабжения они потеряли еще шесть человек – одних скосили дизентерия и кровавый понос, другие умерли от истощения. Оставшиеся в живых побрели дальше в направлении Обливской, но дойти туда не удалось из-за располагавшихся в данном районе крупных частей русских. В степи между Доброй и Березовой был принят последний бой, после которого осталось четыре человека, два из них сдались в плен русской санитарной колонне. Нивег и тот, другой, принадлежавший к полевой почтовой службе, шли дальше, проходя через населенные пункты, названия которых они не знали, но в Валуевке они закончили свой путь: солдат, обрабатывавший когда-то в Сталинграде почту, остался лежать с отмороженными ногами, а Нивег поднял руки и сдался в плен. Его довезли до Харькова, откуда он сбежал на фронт на машине, доставлявшей продовольствие русским частям. Все это, может быть, выглядит довольно просто, но трудно описать то, что пришлось пережить этому человеку. На нейтральной территории никому не было дела до отдельного солдата, поэтому 3 марта Нивег вновь оказался среди своих. Во время наступления частей дивизии СС «Империя» и подразделений 11-й танковой дивизии Нивег подвергался допросам, и его показания были запротоколированы на двух страницах. Он мог бы сказать и больше, но был слишком истощен, чтобы выдерживать длительные беседы. Вероятно, он смог бы их продолжить на следующий день или через день, но эти дни для него не наступили, так как человек, выбравшийся из Сталинграда и добравшийся до немецкого фронта, на следующий день после его благополучного прибытия на медицинский пункт мотопехотного полка погиб во время гранатометного обстрела. Одиссея унтер-офицера Нивега закончилась.
«Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Паулюс»
24 января 6-я армия послала командованию сухопутных войск радиограмму, полную отчаяния:
«Основываясь на донесениях из корпусов и личных сообщениях генералов, командующих корпусами, армия докладывает об обстановке в котле.
Войска остались без боеприпасов и продовольствия, связь имеется лишь с шестью дивизиями, зафиксированы случаи расформирования воинских частей на южном, северном и западном фронтах. Осуществление единого командования далее невозможно. На восточном фронте лишь незначительные изменения. 18 000 раненых не имеют самой элементарной медицинской помощи, перевязочные материалы и медикаменты отсутствуют. 44, 76, 100, 305, 384-я пехотные дивизии уничтожены. В результате мощных ударов русских войск фронт во многих местах прорван. Опорные пункты и возможности прикрытия имеются только в черте города, дальнейшее сопротивление бессмысленно. Гибель неизбежна. Чтобы спасти жизни тех, кто еще остался, армия просит разрешения на немедленную капитуляцию.
Паулюс».В 11.16 ставка фюрера подтвердила получение радиограммы.
После морозной ночи фронт вновь оживился, и те, кто еще мог дышать, поворачивались в своих ледяных убежищах, в которых было тесно, как в гробу. Погибшие или замерзшие оставались лежать там, где их настигла смерть, среди них были и те, кто умер от голода. Люди умирали, но никто уже не обращал на это внимания.
В тот день было еще несколько радиограмм, заслуживающих особого внимания.
Группа армий «Дон» 6-й армии:
«…просим сообщить предложения о присвоении очередных воинских званий и присуждении наград достойным военнослужащим 11-го корпуса».
6-я армия группе армий «Дон»:
«По сообщению 11-го корпуса потери всего его личного состава составили 60 процентов. Фронт в состоянии удерживать 3000 солдат, остальные небоеспособны. Награды ничего не смогут изменить».
Группа армий «Дон» 6-й армии:
«…по распоряжению управления кадров сухопутных войск самостоятельно могут присуждать Железный крест 2-й степени командиры рот, Железный крест 1-й степени – командиры батальонов».
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
