— Здесь и всего-то по шею! — крикнул он, и его курчавая голова скрылась под водой. Через минуту он вынырнул на противоположном стороне.
Зита, в ярком розовом купальнике, стояла на берегу.
— Боже мой! Как я испугалась! — вскрикнула она.
— Плывите сюда! Рави! Господин Чаудхури! Плывите ко мне, — весело позвал их Рака, размахивая руками и мощно хлопая ладонями по воде. — Здесь и рыба есть! Форель серебряная! Наловим к ужину! — восхищался он, ощущая себя неотделимым от этой девственной, возмущенной им стихии.
Рави с отцом вошли в воду и, медленно размахивая руками, поплыли по направлению к нему. Гупта нырнул им вслед.
Зита и Гита плескались у берега.
Бадринатх, стоя по колено в воде, важно и неторопливо омывал свое суховатое тело. Когда намокло его белое дхоти, он вышел на берег и присел на гладкий валун.
После приятного «омовения» все сидели на террасе второго этажа и пили кофе.
Зита, как восемнадцать лет назад ее мать, Лолита, сидела в плетеном бамбуковом кресле. Напротив сидела Гита, моргая бархатными ресницами. Ее маленькие изящные ножки с ноготками, покрытыми красным лаком, были обуты в лакированные сандалии, тонкие ремешки которых поблескивали на солнце.
Зита мерно помахивала веером из павлиньих перьев. В углу у балюстрады сидел Рака. Его могучие плечи были обтянуты белой хлопчатобумажной рубашкой с короткими рукавами. Рави расположился у фонтана.
— Да, — начал Бадринатх, — восемнадцать лет тому назад, милые мои племянницы, ваши родители сидели здесь, не зная, что вы, двое, с ними. Как быстро летит время!
— Обед готов, господа! — объявила Алака. — Прошу в столовую! — улыбнулась она.
Все поднялись.
Молодожены дополнили сервировку винами и фруктами. Перед Чаудхури стоял серебряный кувшин с родниковой водой.
— Уберите воду! — сказал он шутливо. — Вода портит вино, как повозка дорогу, — и, лукаво посмотрев на женщин, добавил: — и… как женщина — душу.
Раздался дружный смех.
— Вы, господин Чаудхури, говорите, как истый мусульманин, — пошутила Зита.
Когда были наполнены бокалы, Бадринатх встал, чтобы произнести тост:
— Дорогие мои! Я хочу выпить за всех нас, за наше здоровье, за счастье! За наших детей! Пусть Господь дарует им долгую и счастливую жизнь на всех их путях. За единство всего сущего, за любовь! — И он, этот скромный, непьющий человек, залпом осушил бокал.
Индира с удивлением посмотрела на сына и улыбнулась. Слеза покатилась по ее щеке.
— За счастье и любовь! — повторили все и тоже выпили.
Алака и супруга Гупты, осторожно ступая, поднесли на широких блюдах молодую баранину под соусом кари и рассыпчатый рис, сваренный со множеством пряностей.
Спустя несколько минут все, сидевшие за столом, запивали приятную трапезу красным искристым вином. Божественная влага, растекаясь по жилам, вносила умиротворение и тягучую, как мед, радость в тело и душу.
Вдалеке, над морем, зеленея, возвышались вершины Западных Гат.
— Я никогда не была в Гималаях, — сказала разрумянившаяся Зита. В этот момент было невозможно отличить ее от Гиты.
— Я тоже, — присоединилась к ней Гита.
А Зита продолжала:
— Где-то за семнадцатью вершинами Гималаев, быть может, и находится сказочная, недостижимая Шамбала.
Все притихли и внимательно слушали ее.
Рака восхищался своей женой. Гита гордилась тем, что ее сестра такая знающая, умелая, скромная и, как она сама, поэтичная, но по-своему. Индире казалось, что она вот-вот разрыдается.
— Шамбала — это страна, где нет ни бедных, ни богатых, где нет угнетения и несправедливости, где царят благоденствие и любовь, мудрость и истина…
После минутного молчания все мужчины, словно сговорившись, встали.
— За это непременно надо выпить! — предложил Рака. — За тебя, моя любимая и бесценная, моя радость! За тебя, жизнь моя, Зита! — он отвернулся, чтобы никто не увидел, как на его глаза набежали слезы. Потом Рака подошел к Зите и при всех поцеловал ей руку. Зита мило улыбнулась и прижала еще влажноватую голову мужа к своей груди.
— Я не хочу и не люблю вспоминать, но мне кажется, что Зита перенесла много унижений и страданий. Но Бог милостив. Как видите, он наградил ее прекрасным мужем, который, в свою очередь, обрел друзей и родных. Счастья вам, дорогие мои дети! — сердечно произнес Чаудхури.
— Рака сильно похож на моего брата, правда, мама? — спросил Гупта у матери.
— Да, поразительное сходство, господа! — и она извлекла из сумочки фотографию.
Все поочередно рассматривали карточку.
— Верно, господин Гупта, очень похож, — подтвердила Зита.
— Итак, я пью за моего брата! — и, подняв бокал, Гупта выпил его до дна.
Хмель не заставил себя ждать. Виноградный бог всесилен в радости, но коварен.
Рака запел. Чаудхури подпевал ему. Зита и Гита танцевали. Рави и Гупта, прихлопывая в ладони, мягко ходили вокруг танцовщиц.
Потом читали стихи. И здесь Рака проявил свой талант чтеца и актера. Лились стихи-газели Гафиза, Навака и строгие — Рабиндраната Тагора.
За чаем разговорился Бадринатх:
— Я думаю, что Рака в течение недели ознакомится с производством и решит, когда собрать совещание администраторов, а потом акционеров. И знайте, мои молодые друзья, что наши фабрики производят прекрасные сорта тканей. Наша страна является их родиной. Мастерство наших ткачей непревзойденно. Великолепный муслин и тафта, нансук и мадаполам, коленкор и все, что вашей душе угодно, все делаем мы. Вы должны все это взять в свои руки. Я прошу вас…
— Все будет хорошо, господин Бадринатх, у вас в семье теперь такие соколы! — успокоил его Чаудхури, глядя слегка посоловевшими глазами.
Пепло и Чино, вооружившись удочками, с нетерпением ждали автобуса с артистами. Они сидели на ступеньках у входа в дом.
— Пепло! — позвала Каушалья.
— Что, мама?
— Поели бы!
— Нам не хочется. Скоро уже приедут!
С первым лучом солнца шумно подъехал голубой микроавтобус.
Пепло и Чино как ветром сдуло со ступенек. Не дав опомниться водителю, они выросли перед ним, как два привидения с длинными бамбуковыми удилищами.
Два счастливых отрока, выполняя задание тети Гиты, уселись в автобус в роли проводников.
— Куда едем, рыболовы? — спросил бородатый водитель.
— На восток, к Западным Гатам, затем — налево от дороги на Мадрас, — важно ответил Пепло и добавил: — По спидометру километров сорок.
— За час доедем, а то и раньше, — спокойно буркнул водитель, не подав виду, что маршрут ему известен.
