Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Луна!
Она казалась огромной. Пульсирующей в такт биения моего сердца и манящей настолько, что этот зов затмил голос рассудка.
И я шагнула к луне…
Я шагнула в серебристый свет, растворяясь в нем, рассыпаясь на мириады частичек, каждая из которых кружилась в такт лунной песни… И я закружилась вместе с ними, отдаваясь во власть чарующей мелодии и собственной силы, окончательно теряя связь с реальностью и отмечая краем сознания лишь краткие моменты.
Вот я танцую на балконе, упоительно и гибко… но хочется большего!
Мне хотелось в пустыню, хотелось ощутить тепло и струящийся песок, но я в последний момент запрещаю себе быть там…
И меняю желаемое на противоположность!
Шаг — и я уже на скале посреди бушующего океана! Ветер в лицо, брызги соленой воды на губах, скользкий камень под ногами, и в какой-то пугающий миг нога скользит, не находя опоры, и я с ужасом понимаю, что не успею сделать шаг! Не успею сменить мир! Слишком скользко… слишком страшно… слишком быстро все происходит… Слишком реальны беснующиеся волны и острые скалы там, внизу, куда меня несет по инерции, как бы сильно я ни пыталась остановиться, цепляясь рукой за холодные скользкие выступы…
Обжигающе-горячее прикосновение к моей руке, и пальцы стиснуты сильной надежной ладонью, вторая скользнула на талию, властно удержав на месте… Почти на краю… За долю секунды до смертоносного падения… За миг до осознания… до понимания… до расправившей крылья надежды…
Рывок назад, и мне уже не холодно, мне жарко от ощущения соприкосновения с его мощным, напряженным телом…
— Маддделлин! — хриплый злой голос.
А я молчала. Закрыв глаза, впитывая в себя грохот и гром беснующегося шторма, безумие неистово набрасывающихся на скалы волн, я растворялась в тепле тела, в надежности объятий, в робком желании не разрывать прикосновение… И мне не хотелось говорить… я боялась того, что услышу.
Но молчание, видимо, не устраивало Роутега.
— Знаешь, я мог не успеть! — с чеканной яростью проговорил он.
— Знаю, — прошептала я, безумно благодарная за то, что успел.
За то, что удержал на самом краю… за секунду от гибели… снова.
И он, наверное, это почувствовал, мою благодарность, потому что тихо спросил:
— Что с тобой, Мадди?
— Кровь, — судорожно выдохнула я. — Она просыпается с каждым днем… с каждой ночью все сильнее. Я старалась сдержаться, несколько ночей получалось, но сегодня…
— Что сегодня? — голос его раздался ближе, и от этой близости замерло мое сердце.
— Сегодня… луна… была слишком яркой, — прошептала я.
— И? — Он обнял меня сильнее.
Обнял, словно предугадав сильнейший порыв ветра, несомненно, снесший бы меня со скалы и даже не пошатнувший его. И я наслаждалась. Я откровенно наслаждалась его силой, надежностью, несокрушимостью…
— И, Маделин?
Закрыв глаза, я продолжила:
— И я не смогла удержаться. Это было сильнее меня… сильнее голоса разума… сильнее всего на свете… кроме тебя.
— Интересное дополнение, — с улыбкой в голосе произнес Роутег.
А затем настроение его стремительно изменилось, и оборотень произнес:
— Где вампир, Мадди? Почему он не остановил тебя?!
Аделард? Мысли о нем путались, были неясными, туманными, подернутыми дымкой будней, припорошенными легкой отрешенностью и заглушенными ревом беснующихся волн… А осознание Роутега являлось до боли четким. И тепло его прикосновений, и сила, с которой он удерживал, несмотря на бушующий океан и порывы ледяного ветра, и его дыхание, и каждое слово звучало для меня отчетливо, несмотря на вой стихии. Он весь был отчетливым. Отчетливее, чем все, чем вся моя жизнь за истекший месяц. Он и был всей моей жизнью за этот месяц — и я совершенно неожиданно поняла это.
— Маделин, — позвал Роутег.
«Не уходи из моей жизни», — подумала я.
Эта мысль звучала криком! Надрывным, пульсирующим, заглушающим грохот разыгравшейся стихии!
Но вслух… вслух я сказала:
— У него работа. Сложное дело. Его не было рядом в эту ночь.
— Ясно, — тихо ответил Роутег.
В этом кратком ответе мне почудилось осуждение, причем осуждение Аделарда, а не меня. Это было неправильно, Ад не виноват ни в чем, он и так сделал и делает для меня больше, чем я могла бы надеяться, он…
И я развернулась в кольце рук Роутега, чтобы сказать ему, что он не прав.
Ветер ударил в лицо, отбрасывая мокрые волосы назад, и я интуитивно прижалась к оборотню всем телом… И забыла, о чем хотела сказать. Забыла, кажется, обо всем на свете… От прикосновения к груди Повелителя Истэка задрожали ладони, а сердце забилось гулко и быстро, отдаваясь в ушах грохотом неистово бросающихся на скалу волн… но оно замерло, едва я подняла голову, чтобы взглянуть в серые глаза… наполненные нежностью с оттенком боли, чувством горечи, отчаяния и сожаления. И еще чего-то, чего-то неуловимого, что он подавил жестко и основательно, на миг сомкнув веки, а когда вновь распахнул ресницы, в его взгляде читалось лишь все то же непробиваемое спокойствие серого гранита, возвышающегося незыблемой твердью среди раздираемого штормом океана.
— Что, Маделин? — тихо спросил он.
Внимательный и в то же время отрешенный вопрос отгородившегося от меня мужчины. Нет, он продолжал обнимать, бережно и надежно удерживая меня и от падения, и от порывов неистовствующего ветра, но он отгородился — эмоционально, мысленно. Я ощущала это так же, как если бы между нами вдруг воздвигли каменную стену. И это заставило вспомнить о том, что у него, вероятно, уже есть женщина. Другая женщина. Та, которую он, заключая в свои ласковые и такие сильные объятия, согревает нежностью, любовью… страстью…
В моих глазах заблестели слезы… они предательски сорвались с ресниц и скрылись среди тысячи капель, щедро подаренных мне солеными морскими брызгами. Я понадеялась, что он не заметит, но…
— Слезы? Маделин, в чем дело? — обеспокоенно спросил Роутег.
И стена рухнула, напрочь снесенная его тревогой.
И мне вдруг очень захотелось, чтобы со мной действительно что-то случилось, что-нибудь, что угодно, чтобы бы ему вновь пришлось меня спасать. Вот только…
— Тебе лучше уйти, — тихо прошептала я, опуская взгляд и ненавидя себя всем сердцем, каждой клеточкой, всей душой.
Потому что внезапно, но очень отчетливо я осознала — отпуская его, отпущу свою жизнь… Я мало знаю о мире оборотней, еще меньше о мире ведьмаков, но Роутег оказался прав — в этом мире интуиция значит больше разума. Это голос крови, сущности, исконный и истинный. Голос моей крови с надрывом кричал мне: «Без него ты погибнешь!» А разум и совесть шептали: «У него есть другая, не мешай его счастью». Возможно, будь я воспитана в мире оборотней, поступила бы иначе, но я была человеком, со своими понятиями о чести, этике и морали. И как бы мне ни хотелось здесь, сейчас, в это наполненное грохотом волн и воем ветра мгновение сказать ему о том, как плохо мне было без него все это время… как часто я думаю о нем, о его словах… как благодарна ему за то, что он спас меня от упасти, что была хуже смерти, как…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
