Императрица проснулась и долго не могла понять, где находится. На соседнем диванчике спала, свернувшись калачиком, фрейлина Анна Протасова, а из-за двери доносился раскатистый храп. Так храпел только камердинер Захар.
Екатерина откинула плащ и увидела, что башмаки облеплены подсохшей землей. Смутно вспомнилось, как они с графиней шли через ночной парк, скрипящий голыми ветвями и пахнущий опалой листвой. Дождь бил в лицо и мешался со слезами.
Она провела пальцами по лицу. Щеки были еще влажны.
Медленно поднялась, подошла к высокому окну.
Боже мой, за эту ночь землю припорошило снегом. Все белым-бело, точно саваном покрыто. Мертвая, мертвая земля. А ведь впереди зима, и этот первый, еще легкий снег скуют тяжелые оковы сугробов.
«Вот так же и я, – подумала Екатерина. – Сердце умерло. Душа остыла. Я похожа на эту землю. Недаром женщин так часто сравнивают с землей».
Но земля оживает весной. Оживет и женщина.
Париж, наши дни– Он сам этого хотел, – чуть слышно повторяла Эмма. – Он сам, да, он сам сказал, что покончил бы…
Ну а что ей было делать?! Как было признаться ему, что с самого начала… с самого начала камней в тайнике не было! Валерий в тот же вечер, уезжая на вокзал, отдал их ей. Он был не в себе, конечно, и Эмма знала, что, придя в себя, он спохватится, захочет их отнять. Конечно, у него не было шансов прийти в себя.
Она никому не собиралась рассказывать о том, что сокровище у нее. Бриллиантов не так уж и много, о чем вообще говорить?
Потом Роман оказался в больнице из-за того дурацкого приключения в маршрутке (ему еще повезло, дураку, что у него стащили рюкзак с паспортом Ломакина, а то вовек не отмазался бы!). Потом он во что бы то ни стало хотел загладить свою вину и добраться до бриллиантов. И Эмма впервые посмотрела на него не только с вожделением, как на дивную сексуальную игрушку, как смотрела всегда, но и как на мужчину, который готов совершать подвиги: искать человека, укравшего их богатство! Конечно, можно было сразу признаться, что камни у нее. Но Эмме понравился Роман-мужчина, она надеялась, что это мужское желание самому совершать поступки, а не просто идти в поводу у женщины, станет у него привычкой. Увы… он вскоре признал, что не представляет, как отыскать Илларионова.
Эмма обожала такие игры ума, она все придумала, она все осуществила. Камни были у нее, она стала богата, но какая скука просто жить да жить, даже при деньгах! А тут могли развернуться такие приключения! Главное, гонка из чистого интереса. Не за призом, потому что приз был уже у нее. Гонка для того, чтобы ее любимый мальчик повзрослел, стал мужчиной!
Но Роман вспыхнул – и погас. С каждым днем становился все более послушен, все более зависим от нее. И когда, повинуясь приказу, покорно полез под юбки к этим двум развратным бабам…
Эмма этого не могла выдержать. Теперь она знала, что нужно бросить Романа, и она бросит его рано или поздно. Но события захватывали ее, она не могла заставить себя выйти из игры. Не могла отказаться от Романа.
И вот появился Илларионов.
Сегодня Эмма каждую минуту собиралась сказать Роману, что уходит к Илларионову, что все кончено. Была даже мысль отдать ему камни, чтобы он не так мучился.
Но он же сам сказал, что ему не нужны никакие камни без нее!
А ей не нужен никто, пока жив на свете Роман, и не узнать ей вовеки счастья, пока будет каждый день думать: с кем он теперь, кому шепчет те же самые слова, волшебные и постыдные, которые шептал ей, кто поет ему песенки, как пела она?
Ладно. Можно много еще придумать оправданий тому, чему нет оправдания. Как жаль, что уже раньше, что не ею было сказано: «Не доставайся ж ты никому!»
Не доставайся ты никому, моя любимая игрушка!
Эмма вышла из подъезда в крытый дворик, как вдруг что-то белое, мохнатое метнулось ей под ноги.
Шьен!
Эмма присела на корточки, и Шьен села перед ней. Как преданно смотрела она, как нежилась под ласкающей ее рукой!
Что это там рассказывал Арман про какого-то бедолагу, убийцу которого помогла обнаружить его верная, преданная собака?