У Эл защемило сердце, ей так когда-то говорила мама.
– Доброе утро, – сказала она.
– Добрый день, уже день – ответила Зоя, – Давай, давай, вставай, а то мне не терпится прибить картину, я уж и место ей подыскала, будить тебя не хотела. У тебя талант! – Зоя была прелестна в своем восхищении.
– Спасибо, Зоечка! – Эл поднялась с кровати, накинула халат и подошла к Зое. Она обняла ее со спины, и неожиданно для себя сказала:
– Мне пора возвращаться домой.
– Когда это?
– Не знаю точно пока, но очень скоро, – ответила Эл.
– Понятно, понятно, – было видно, что Зоя этого не ожидала, – ну, пока ты здесь, иди, умывайся, а потом я тебя покормлю.
Эл чмокнула ее в затылок и вышла из комнаты.
После обеда Эл позвонила Ричарду.
– Привет, Герти, как спалось?
– Привет, Ричард, все великолепно, отдохнула, спасибо, – Эл наслаждалась звучанием его голоса.
– Ты голодна?
– Нет, Зоя меня накормила, – ответила Эл.
– А говорила, что позвонишь, как проснешься, ветреная Герти! – Ричард рассмеялся, – почему я не могу на тебя рассердиться?
– Наверное, потому, что я скоро уезжаю, – Эл опять не поняла, как и в разговоре с Зоей, почему сказала это.
«Это знак, – подумала она, – и мне, действительно, пора возвращаться в другую, свою привычную реальность.».
– Куда уезжаешь? – не расслышал Ричард.
– Домой, – повторила Эл, – в Москву.
– Яснопонятно. Когда?
– Не знаю, еще не решила, – ответила Эл.
– Прекрасно, значит не сегодня?
– Точно не сегодня, – Эл стало грустно, думая о том, что слово сказано, теперь надо будет выбрать дату отъезда.
«Как же я не хочу уезжать!», – думала она.
– Класс! Тогда я приглашаю тебя в кино, сегодня вечером, что скажешь, Герти?
– Кино? – переспросила Эл, – в Лермонтово есть кинотеатр?
– В Лермонтово нет, а в Джубге есть. Советский такой кинотеатр, на улице Советской, кстати. Ностальгию не ощутила? – Ричард засмеялся.
– Не особо, а вот в кино захотела, – также, смеясь, ответила Эл.
– Заметано, значит, я заеду за тобой в четыре, успеешь собраться?
– Успею. До встречи, Ричард.
– До встречи, Герти!
Ричард подъехал ровно в четыре и посигналил из машины. Эл, сидевшая на кухне с Зоей, быстро допила кофе, взяла сумку и, послав Зое воздушный поцелуй, выпорхнула из дома, предвкушая встречу с любимым.
– А что так неожиданно решила уезжать, Герти? – спросил Ричард, когда Эл села в машину.
– Пора, труба зовет, – пошутила в ответ Эл, выдавливая из себя улыбку.
– Труба? Муж – дети, что ли?
– Нет, просто пора уже, и честь знать, – ответила Эл, надеясь, что дальнейшие расспросы не последуют.
– Яснопонятно, – Ричард, как будто почувствовав ее желание, замолчал.
Чтобы разрядить обстановку Эл решила пошутить:
– Время печали еще не пришло, кажется, так ты говоришь?
– Да, все верно.
Они опять замолчали. Показное веселье не давалось обоим. В машине играла приятная инструменталка оркестра Поля Мориа. Ричард следил за дорогой, а Эл смотрела на море, пытаясь впитать в себя все те минуты счастья, которые она испытывала сейчас, в машине Ричарда, когда он был так близко. Ветер время от времени доносил до Эл запах его парфюма, ненавязчивый и возбуждающий. Время пролетело незаметно, и вот они уже на улице Советской. На ближайшем сеансе стояла премьера полнометражного, заграничного мультфильма.
– Ну, что пойдем? – спросил Ричард, когда они остановились перед зданием кинотеатра.
– Мультик? – протянула Эл.
– Угу.
– Даже не знаю, как-то неожиданно.
– Для меня тоже, – ответил Ричард.
– По какой-то детской логике, я настроилась на доброе, старое, советское кино. Это глупо, по-твоему?
– Нет, я тоже люблю советские фильмы, – ответил Ричард, глядя на Эл своим обволакивающим, теплым взглядом.
Чтобы не утонуть в его глазах, Эл решила поговорить на «серьезную» тему.
– Ты фанат всего «советского»?
– Как сказать, у меня нет ностальгии по СССР, но многое мне нравилось «в совке», а, ты, Герти, испытываешь ностальгию по Советскому Союзу? – теперь он улыбался.
– По общественному строю? Нет, конечно. У меня ностальгия по детству, по юности. И да, мне понравилось мое «счастливое детство в СССР». Я отчетливо помню свои ощущения, когда наш класс приняли в октябрята, в какой-то воинской части, а потом повезли во Дворец Железнодорожников, где мы смотрели фильм «Неуловимые мстители». И, знаешь, каждый раз, когда экран был ярко освещен, я смотрела на свою октябряцкую звездочку, на фоне белого фартука, и у меня было чувство, что меня наградили медалью, так я была горда собой, не знаю почему. И тогда мне казалось, что, будь я на месте героев фильма, я бы тоже, как Ксанка боролась за справедливость, за красных, за наших. За хороших, одним словом. Потом была пионерия, потом я была старшим пионером, когда мы могли уже не носить галстук, а носили значок, который объединял комсомольский и пионерский значки. Потом вступила в комсомол, а потом распался Советский Союз. Вот так.
– А в партию вступила бы? В коммунистическую?
– Не знаю, Ричард, как жизнь бы подсказала. Видишь ли, мои родители были беспартийные. И это не по каким-то политическим убеждениям, просто, в тех областях деятельности, которыми они занимались, не было «острой необходимости» вступать в партию. И карьеристами они не были, а по «зову сердца», видать не тянуло. Теперь не узнаю, – Эл почувствовала знакомое, липкое ощущение одиночества. Ричард не дал ей погрузиться в это болото.
– Я так понимаю, Герти, в вашей семье были индифферентные отношения к политике?
– Пожалуй, да. Родители спокойно и философски относились ко всему происходящему вокруг, пожалуй, их устраивала и их жизнь, и страна в которой они жили. Конечно, они не любили «очереди и дефицит», но жили в «предлагаемых обстоятельствах», хотя, и рассказывали на кухне анекдоты про Брежнева.
– Анекдоты? – Ричард оживился, – я тоже такие знаю, но ты первая рассказывай.
– Ну, я помню, как во время визита Брежнева в Узбекистан появился такой анекдот: «Леонид Ильич вышел из лимузина пообщаться с народом. Его приветствуют люди “Ассаламу Аллейкум, Леонид Ильич!”, он в ответ: “Ваалейкум Ассалам!”, кто-то опять приветствует: “Ассаламу Аллейкум!”, Брежнев: “Ваалейкум Ассалам!”, и вдруг из толпы кто-то крикнул: “Архипелаг ГУЛАГ!”, Брежнев не растерялся и ответил: “ГУЛАГ архипелаг!”».
