Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
Я не стал расспрашивать его о службе в легионе по борьбе с большевизмом, письме с просьбой о должности, и сказал, что завтра прибудет командир, мы и решим этот вопрос.
Всю ночь я проговорил с Вальдемаром. Давно не встречал такого интересного собеседника. Он много где побывал – в Северной Африке, Юго-Восточной Азии, у нас на Дальнем Востоке (с контрабандистами или хунхузами – не помню). Рассказывал об этих странах и землях, о службе в Иностранном легионе, о римском праве, о кодексе Наполеона, который при составлении кодекса многое позаимствовал из римского права.
Сменялись часовые, а мы всё беседовали. Разговор и настороженность к этому человеку помогали мне бороться со сном. Часов в шесть утра мы заснули, а в одиннадцать прибыли ребята и Алиса.
Я доложил Валерию и Алисе о Вальдемаре, передал его документы и письмо.
Что с ним делать? Расстрелять? Решили как следует допросить, а там видно будет.
Собрали всех, рассказали, что к нам прибыл по приказу генерала Кёнига унтер-офицер запаса французской армии Вальдемар, но он служил в лавалевском легионе по борьбе с большевизмом. Алиса спросила – как поступим? Раздались возгласы – допросить, расстрелять, пусть уходит… Решили допросить.
И он, не волнуясь, рассказал свою биографию, которую мы не могли проверить. Объяснил, что в легион пошёл служить из-за голода. Наконец, Алиса задаёт вопрос:
– А за какие такие заслуги вы, господин Вальдемар, просили у немецкого начальства должность на железной дороге?
– Я же пишу в письме, что служил в легионе по борьбе с большевизмом, но когда он узнал, что я по болезни не поехал на восточный фронт, то отказал мне в должности.
После спора, в котором часто звучало слово «расстрелять», всё-таки решили оставить Вальдемара в отряде.
В первой же боевой операции выяснилось, что он трусоват, и мы определили его в хозяйственную часть, в помощь Пенте. Был он выпивохой, да и человеческие качества не на высоте: ленив, задирист, жаден. Примерно через месяц он объявил, что мы должны ему платить, как платят во французской армии. Мы подняли его на смех, но он, не смущаясь, предложил нам проверить, как обстоят дела в отрядах французских внутренних войск.
Там Алисе разъяснили, что Вальдемар прав, и даже сказали, сколько мы должны ему платить ежемесячно.
На общем собрании решили заплатить, но когда он сказал, что должен отвезти деньги жене – она и дочь голодают, мы задумались.
И тут Гриша предложил:
– Ребята, давайте я поеду с ним.
Как ни страшно нам было отпускать Гришу, но солнечным утром из леса под Анжери отправились два велосипедиста. Деньги вёз Гриша.
Мы приказали, чтобы они вернулись сегодня же, и с нетерпением ждали. Часов в девятнадцать они вернулись, и Гриша рассказал, что жена встретила мужа не слишком дружелюбно, ругала, называла пьяницей и лодырем, и что дочь слабенькая и худенькая. По мнению Гриши, было бы хорошо послать им деньги за месяц вперед. Он умолчал тогда, что передал 2000 франков лишних – жалко стало девчонку.
После освобождения Франции мы передали Вальдемара французским властям.
46
Решив вопрос с соотечественником, Валерий сказал, что районное командование французских внутренних войск просит нас помочь какому-то «маки́», попавшему в окружение в лесах южнее Риоза. Это населённый пункт на дороге Аранд-Везуль-Безансон, и после приёма груза мы двинемся туда.
Но положение к вечеру изменилось. Явились французы и сообщили, что в Лондоне передумали и отказали в пересылке оружия. Ясно: голлисты узнали, что оно предназначалось коммунистам.
Алиса ушла с французами, а мы ночью тронулись «домой» в Савиньи. На другой день приехала Алиса и сказала, что поход на выручку французов отпадает, они вышли из окружения, но нас зовут французы из-под Венизи на совместную операцию. Они добыли фауст-патрон и по решению районного командования должны провести совместную с нами операцию на шоссе Везуль – Безансон. Причём поездка к месту операции должна быть открытой, чтобы продемонстрировать местному населению наличие внутренних сил Сопротивления.
Мы сели на свои два грузовика, оставив в лесу Пенту и Вальдемара, и по маршруту, предложенному районным командованием, двинулись к месту операции.
Впереди шла машина французов с огромным трехцветным знаменем, за ней наша со знаменем отряда. Это знамя прислали нам русские эмигранты из Парижа, члены организации «Русский патриот». Посередине темно-красного бархата был вышит герб Советского Союза, сверху и снизу герб огибали надписи золотыми буквами по-русски и по-французски – «Отряд Парижская Коммуна». Размер знамени – 1500 мм на 1200 мм. Третья автомашина шла под большим красным флагом. Жители Савиньи, Анжери, Сите и других деревень, заранее предупрежденные, уже поджидали нас, кое-где с французскими знаменами, и приветливо махали нам платками и шляпами. Думаю, наша демонстрация подогрела патриотические чувства французов. После неё появились новые «маки́». Но нам эта поездка стоила много нервов. Километров тридцать – сорок мы ехали, не спуская пальцев с курков и приготовив гранаты. Французы были более беспечны – они ведь дома.
В деревне Ле-Фонтен-Риоз мы заняли позицию вдоль дороги между деревнями Ие и Малашер. Предполагалось, что начнём стрелять из фауст-патрона по автомашине, поэтому поместили его в середине группы: если пройдёт колонна, то удар по средней машине в центре группы даст возможность обстрелять всю колонну, ибо от центра в каждую сторону мы растянулись метров на 100. Я лежал крайним справа.
Машин всё не было, но вдруг со стороны Везуля показались немецкие велосипедисты. По три или по четыре в ряд они образовали цепочку, конца которой я не увидел, хотя лежал выше всех. И вот, когда передние велосипедисты миновали центр, выстрелил фауст-патрон. Ракета взорвалась в гуще велосипедистов, ударившись о шоссе. И тотчас «заговорили» автоматы. Мне пришлось стрелять издалека по убегающим немцам, бросившим велосипеды. Они бежали к лесу на той стороне шоссе.
Мы выбежали на шоссе, залегли в кювете на другой стороне и стреляли, стреляли, стреляли. А когда встали и пошли собирать трофеи, увидели, что на земле валялись не немцы, а власовцы. На рукаве была их эмблема РОА – «Русская освободительная армия». Предатели-«освободители». В это время началась редкая ответная стрельба с севера. Очевидно, предатели пришли в себя. Нам надо быстро отходить. И тут я и один француз заметили, что двое «убитых» приподнимают головы и перемигиваются.
– Встать!!! – заорал я на них.
Они вскочили и вытянулись по стойке смирно, удивленно глядя на меня. Подействовал русский язык. Француз вскинул автомат, но я остановил его.
– Бегом на ту сторону! – скомандовал я им. И они побежали во всю прыть, а мы за ними. Пули свистели всё чаще, но никто, кажется, не был ранен, во всяком случае, у русских.
Мы очутились в Ле-Фонтен-Риоз. Валерий вытаращил глаза, увидев двух власовцев.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
