Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Началась Крымская война. Все старые счёты забылись. Обстоятельства сложились так, что «Палладу» пришлось затопить в Императорской бухте.
Унковский вернулся в Петербург через Сибирь. Он ожидал, что Путятин припомнит ему их споры и столкновения за время плавания, и был крайне удивлён, когда узнал, что адмирал прислал превосходную аттестацию на командира «Паллады», ни словом не обмолвившись о тех замечаниях, которые ему делал. Более того, жена адмирала пригласила его к себе и приняла, как родного, сказав, что её к этому обязывает уважительное отношение мужа к Ивану Семёновичу.
Вскоре он получил новое назначение командиром фрегата «Аскольд». Судно было новым, но его строительство – пример воровства и коррупции. Последствия не замедлили сказаться. Фрегат назначили в распоряжение адмирала Путятина на Дальний Восток. Его переход в порты Восточной Сибири и обратно в Кронштадт – это история постоянной борьбы за живучесть судна. Один Бог ведает, как фрегат не рассыпался на части.
На этом гнилом фрегате, где судьба вновь свела двух антагонистов, Унковскому и Путятину довелось вместе испытать страшный ураган на переходе в Шанхай. Капитан сидел с адмиралом в каюте, когда старший офицер доложил, что ветер штормовой. Вышли на палубу. В двух шагах не было видно ни зги. Ветер сбивал с ног, хлестал брызгами в лицо. Паруса разорвало в клочья, оборвало стеньги (продолжение мачты) и эти огромные брёвна весом в сотни пудов, повисшие на тросах, раскачиваясь, со страшной силой били в борт фрегата и надстройки.
Положение сложилось критическое. Старший офицер фрегата Павел Алексеевич Зеленой и один из героев обороны Севастополя лейтенант князь Эспер Алексеевич Ухтомский вызвались закрепить стеньги. Им помогали несколько смельчаков-добровольцев из матросов. Когда они исчезли в темноте, очередным ударом бревна искрошило в щепки шлюпку. За рёвом ветра не слышно было их голосов и не видно самих моряков. Многие матросы уже приготовились к смерти, молились, как вдруг из темноты на мостик поднялись Зеленой и Ухтомский. Им удалось невозможное. Стеньги были закреплены, фрегат спасён. Больше всего моряки потом удивлялись, как негодное судно уцелело в совершенно безысходной ситуации. Унковский сумел довести фрегат не только на восток, но и вернуться на нём домой.
Судно отправили на слом.
Даже спустя годы плавание Унковского на «Аскольде» ставили в пример бережного расходования государственных средств в обстоятельствах, требовавших больших расходов.
За последнее плавание на Унковского пролился дождь наград: ему присвоили звание контр-адмирала, наградили орденом Святого Владимира 3‑й степени, годовым окладом жалованья, дали полугодовой отпуск. Щедро наградили и весь экипаж. Историю с судном замяли.
Начальство откупилось за жизни и здоровье моряков наградами и званиями. Хорошо хоть не посмертно.
Больше Унковский на море не служил. После отпуска его назначили ярославским губернатором. На этой должности Иван Семёнович прослужил шестнадцать лет. В меру своих сил сражался с ветряными мельницами. Во время беспорядков при отмене крепостного права он заслужил благоволение царя за то, что сумел справиться с волнениями крестьян без убитых, раненых и ссылок в Сибирь благодаря личной храбрости и умению хладнокровно оценивать обстановку. Последние годы жизни Унковский был сенатором и почётным опекуном Московского присутствия Опекунского совета. Его отец умер в 94 года. Но ему не пришлось испытать столько жизненных передряг, какие выпали на долю его сына.
Адмирал Иван Семёнович Унковский пережил своего отца лишь на четыре года. Он умер в 1886 году.
В предсмертном бреду адмирал видел себя вновь молодым лейтенантом на палубе «Ореанды» и возбуждённо говорил жене, Анне Николаевне, что боится опоздать на гонку.
Не опоздал.
Северное «казино» все фишки забирает себе
Судьба Прончищевых – морского лейтенанта и его супруги Татьяны – не одно столетие будоражит воображение историков. Жизнь на Севере, даже для тех, чьи предки жили там с незапамятных времен, всегда была игрой в рулетку. А уж для не северян и вовсе – «русской» рулеткой. Сведения об этой супружеской паре весьма скудные, поэтому те, кто пишут о ней, часто заполняют промежутки между фактами собственными выдумками, иногда смехотворными, несмотря на грустную тему повествования.
Каким ветром занесло в неприветливые и суровые края морского лейтенанта и его жену? Конечно, служебным. Лейтенант получил назначение в созданную в 1732 году Вторую камчатскую экспедицию, самый грандиозный проект в России XVIII века. Ею, как и Первой камчатской экспедицией, руководил капитан-командор русского флота датчанин Витус Беринг. Он поручил командование одним из своих семи отрядов Василию Васильевичу Прончищеву, поставив задачу обследовать побережье Сибири от устья Лены до устья Енисея.
В начале 1733 года Прончищев отправился к месту службы со своей молодой женой. Ехали в Якутск не только они, но и еще около пятисот человек, основной состав экспедиции. Все материалы для судов погрузили на сотни саней, из которых организовали несколько обозов. Такое дальнее путешествие в те времена тоже было своего рода подвижничеством.
Сначала добрались до Твери. Там дождались вскрытия реки. Все офицеры везли с собой свои семьи, знали, что уезжают надолго, а может, навсегда. Такова уж судьба офицерских жен – следовать за своими мужьями, куда родина, в лице начальства, пошлет.
Весной 1733 года двинулись вниз по Волге до Казани, где все лето готовились к плаванию по Каме. Осенью прибыли в местечко Осу. Дождавшись наступления холодов и установления санного пути, с первопутком поехали дальше. К концу 1733‑го вся экспедиция собралась в Тобольске. Беринг с небольшой группой людей отправился в Иркутск, а остальные, в том числе и Прончищевы, остались в Тобольске ждать вскрытия рек. В Тобольске экспедицию усилили, прикомандировав более двухсот солдат из сибирских полков и свыше полутора тысяч ссыльных.
Когда реки вскрылись ото льда, все погрузились на 12 судов, со всем экспедиционным имуществом. В конце июня 1734 года доплыли по Иртышу, Оби и Кети до села Маковского. Оставив суда, по суше совершили переход в Енисейск со всеми мыслимыми и немыслимыми трудностями. Подвод и лошадей для перевозки якорей, якорных канатов, пушек и прочего имущества не хватало, пришлось делать несколько ходок, теряя массу времени. В Енисейске погрузились в заранее приготовленные суда (это заняло больше недели). Когда все были готовы, поплыли по Енисею и Верхней Тунгуске до реки Илим. Была поздняя осень. Грузы перенесли с судов в пустые избы на берегу, а людей распределили по ближайшим деревням. Офицеры занялись подготовкой к поездке в следующий пункт назначения – село Усть-Кут на реке Лене. Нужно было достать лошадей, сани, фураж… Добирались до Усть-Кута маленькими партиями. В декабре снова все были в сборе.
В Усть-Куте приступили к строительству судов. И как только в начале мая Лена вскрылась ото льда, немедленно стали их грузить для отправки в Якутск. Солдаты и ссыльные, успевшие за время пути хлебнуть шилом патоки, поняли, что впереди ждут еще большие трудности, и стали дезертировать толпами. Офицеры – так, чтобы вообще не остаться без подчиненных, – принялись решительно наводить «порядок». Из надежных людей составили караулы, что-то вроде заградотрядов, а вдоль берегов Лены через каждые двадцать верст поставили виселицы, на которых исправно вешали пойманных беглецов. Наглядная агитация возымела действие. Побеги не прекратились, но количество дезертиров резко уменьшилось.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
