Каждого, кто проходил через холл, на всём пути сопровождали многократные отражения, движущиеся вместе с ним из одного зеркала в другое. Зеркала непомерно расширяли и без того немаленькое пространство, а так как людей в холле было много, возникала зрительная иллюзия гигантского столпотворения.
– Пожалуйста, сюда, мистер Флэш.
Они дошли до лифтов. Блондинка нажала кнопку вызова. Когда двери открылись, пропустила Флэша вперёд и выбрала этаж. Какой именно, он заметить не успел.
В лифте тоже были зеркала. Уэсли думал: где эффект зрительно расширенного пространства не нравится ему больше – в только что покинутом огромном холле, или здесь, в маленькой лифтовой кабине? И решил, что в обоих случаях он неприятен одинаково.
Весь путь из холла до нужного этажа они так и проделали вдвоём, их лифт никто не остановил. Когда двери открылись, блондинка снова пригласила Уэсли следовать за ней – как будто он мог потеряться по дороге. Как будто здесь ему нашлось бы, где потеряться.
Они проследовали по длинному коридору, в котором оказалось совсем не так людно, как в холле внизу. Несколько раз из боковых дверей выходили и тут же скрывались в других дверях люди, похожие на слуг. Одеты они были по-разному. Но одежду каждого почему-то тянуло назвать униформой – так же как костюм блондинки. И вели себя они так, как должна себя вести хорошо обученная прислуга: расторопные, спешащие выполнять свою работу, не отвлекающиеся на посторонние дела. Горничная в переднике, с полотенцем в руках, шла вытирать пыль. Лакей в безупречном костюме торопился принести кому-то поднос, на котором стояли бокалы и бутылка тёмного стекла.
Шаги в коридоре звучали приглушённо из-за толстого мягкого ковра, которым был застлан пол. А на стенах и тут висели зеркала, бесконечные зеркала, на фоне которых терялось всё остальное – хотя были здесь и картины, и необычной формы светильники, и большие напольные вазы.
Уэсли и его спутница дошли до конца коридора. Все боковые двери остались позади. Более чем ясно, что нужная им дверь – последняя, центральная. Но всё равно блондинка не преминула ещё раз направить Флэша:
– Проходите сюда, пожалуйста. Леди Виктория вас ждёт.
Сказав это, провожатая исчезла, словно её никогда и не было. Растворилась в недрах огромного здания, подобно всей остальной здешней прислуге. А Уэсли не оставалось ничего, кроме как повернуть полированную ручку и открыть массивную дверь, ведущую в кабинет таинственной леди Виктории.
В кабинете не было зеркал. Это первое, что бросилось в глаза Уэсли – и он с удивлением понял, что это принесло ему настоящее облегчение. Зеркал не было – но были огромные окна, не окна даже, а прозрачные стеклянные стены. И за ними – небо. Пространство не умножалось искусственно, повторяясь бесчисленное множество раз в самом себе, а было открытым, свободным, каким-то воздушным.
Сам кабинет оказался большим и почти не занятым мебелью. Длинный стол, стоявший ровно посередине, представлял собой основную деталь обстановки. И во главе этого стола, как раз напротив двери, в кресле с высокой спинкой сидела хозяйка кабинета – а может быть, хозяйка всего этого здания.
– Здравствуй, Уэсли. – Леди Виктория поднялась навстречу гостю. – Я ведь могу называть тебя так, правда?
Флэш ничего не ответил. Кажется, его согласие не особо и требовалось.
– Присаживайся. – Леди Виктория кивнула на кресло по правую руку от её собственного. – Путь сюда неблизкий, думаю, ты устал. Впрочем, можешь расположиться и с большим удобством. В конце концов, встреча у нас неофициальная.
Кроме стола, здесь имелся большой кожаный диван, занимавший угол кабинета. На вид он казался очень удобным, но почему-то при одном взгляде на него Уэсли сделалось неприятно. Вспомнились чуть пружинящие под ногами мягковатые ступени не то полумёртвой не то полуживой лестницы, по которым он приходил в каждую лабрисфортскую параллель и уходил из неё.
– Нет, спасибо, – отказался он и уселся в кресло.
Леди Виктория улыбнулась.
– Выпьешь чего-нибудь?
– Не хочется. Благодарю.
– А я налью всё-таки, – сказала хозяйка. – Не лишай меня возможности проявить гостеприимство.
Подойдя к одной из стен кабинета – к той её части, которая не была окном, – она нажала кнопку, и панель светлого дерева в квадратный метр величиной отодвинулась в сторону, открыв роскошный бар.
– Шираз, токайское?.. – предложила Виктория.
– «Бордо Розе».
– Прекрасный выбор, – снова улыбнувшись обворожительной улыбкой, одобрила женщина. Взяв два бокала, она поставила их на стол и до половины наполнила розово-золотистым напитком из заранее откупоренной бутылки. Один бокал Виктория пододвинула Флэшу, другой взяла небрежным движением за ножку и, приподняв, полюбовалась цветом вина.
Падающий из окна свет как нельзя более удачно озарял её точёную фигуру египетской богини, все достоинства которой выгодно подчёркивал безупречный белый брючный костюм. Подчёркивал – но ни в коей мере не приоткрывал, никакой безвкусицы вроде чересчур глубокого декольте или слишком короткого жакета, который будет задираться, обнажая полоску спины над брюками, когда его обладательница сядет. Высокие скулы Виктории, прямой нос, тёмно-оливковая кожа продолжали ассоциации с Египтом. Точно так же, как миндалевидные карие глаза в тени длинных ресниц, тонкие дугообразные брови и чуть полноватые губы. Её чёрные волосы были собраны в пучок на затылке и закручены в узел, так что свободными оставались только концы. Но даже так локоны доставали до середины спины. Наверное, когда она распускает волосы, они эбеновой завесой падают до самого пояса. В маленьких ушах Виктории, и на изящных длинных пальцах, и на стройной шее поблёскивало и переливалось несколько прозрачных бриллиантов.
Уэсли казалось, что никогда прежде не видел он в человеческих движениях такой соразмерности и идеальной грации, как у Виктории. Не встречал никого с такой по-королевски естественно-гордой осанкой. Но хотя внешне она выглядела скорее хрупкой, чем сильной, от неё исходило такое ощущение силы и властности, которое затмевало собой и побеждало всё: красоту, изящество, совершенство, и даже желание, которая эта женщина могла бы вызывать – будь она немного другой. Безграничное могущество одевало её непроницаемой бронёй, делало недостижимой, неуязвимой, вечной царицей зримого мира.
Качнув бокал из стороны в сторону, Виктория поставила его на стол. Флэш к своему так и не притронулся.
– Ты знаешь, зачем я тебя позвала, Уэсли? – спросила женщина. Её голос был под стать внешности: негромкий, мелодичный. Но в нём звучала сталь. Или, лучше сказать, в нём звучал алмаз – если такое сравнение допустимо.
– Понятия не имею.
– Неправда. Обманывать меня не пытайся, в этом нет никакого смысла. Но, так уж и быть – скажу, если тебе так хочется. Я позвала тебя, чтобы ты, наконец, определился с выбором. Чтобы выбрал один из девяти вариантов… Ладно, ладно, шучу, – она опять улыбнулась. – На самом деле их, конечно, не девять, а гораздо больше. Вряд ли тебя удовлетворит грубая власть над какими-нибудь недалёкими людьми. Вряд ли ты захочешь стать дешёвым проповедником, который вешает лапшу на уши кучке легковерных идиотов. Ведь так? Кошмары, безумие… – Виктория презрительно поморщилась – и даже эта гримаса ни на секунду не сделала её лицо некрасивым, тем более – отталкивающим. – Всё это крайности, крайности твоей фантазии, и ничего больше. Карьера демона не для тебя, я права? – она звонко, весело рассмеялась. – У меня есть куда более рациональные предложения, Уэсли. Скажем, хорошее продвижение в сфере журналистики. Сэдэн-сити – всего лишь провинциальный городишко, пусть его население и перевалило за полмиллиона. А успешная работа в столичных газетах сделает твоё мнение чем-то таким, к чему станут прислушиваться… Твоё имя будет на слуху, и ты встанешь вровень с самыми известными, самыми богатыми людьми. Женщины из высшего общества будут искать твоего внимания, мужчины – дружбы… и всё в этом роде. Квартира в сэдэнском Центральном районе, «Субару» и «Харлей» – это же не предел мечтаний, правда?
