После ухода последнего посетителя агент Джайлза отвез его в «Новую Шотландию», паб этой недели, подкрепиться пинтой эля и пирожком с мясом и показаться избирателям. По меньшей мере еще двадцать человек посчитали своим долгом всенародно поведать члену парламента о личных взглядах на бессчетное количество проблем, прежде чем ему и Гриффу позволили отбыть в «Эштон гейт» на предсезонный товарищеский матч между командами «Бристоль-Сити» и «Бристоль роверс». Встреча закончилась нулевой ничьей и сложилась не такой уж товарищеской.
Более шести тысяч болельщиков наблюдали за матчем, и, когда рефери дал финальный свисток, покидавшие стадион не сомневались, какую команду приходил поддержать сэр Джайлз. На шею себе он повязал шерстяной красно-белый полосатый шарф, к тому же Грифф регулярно напоминал ему, что девяносто процентов его избирателей болеют за «Бристоль-Сити».
Когда они выходили со стадиона, в их адрес прилетело еще несколько реплик, не все из них лестные. После этого Грифф попрощался с Джайлзом, и Джайлз поехал в Баррингтон-Холл, чтобы составить компанию Гвинет, бывшей уже на сносях, за ужином. Никто не говорил о политике. Джайлзу не хотелось оставлять жену, но сразу после девяти он услышал, как к дому подъехала машина. Он поцеловал Гвинет, отправился к входной двери и увидел на пороге своего агента.
Грифф увез его в клуб докеров, где он сыграл пару партий в снукер и один раунд – в дартс, в котором потерпел поражение. Несколько раз он угостил ребят выпивкой, но, поскольку дату следующих всеобщих выборов еще не назначили, обвинить в подкупе избирателей его было невозможно.
Когда Грифф отвез наконец члена парламента в Баррингтон-Холл, он напомнил, что утром его ждут на службе в трех церквях, где он должен сидеть среди избирателей, которые не приходили на сегодняшнюю утреннюю встречу в парламенте, не посещали местное дерби или не были в клубе докеров. До постели Джайлз добрался незадолго до полуночи, когда Гвинет уже крепко спала.
Грэйс провела субботу за чтением эссе своих студентов, иные из которых наконец осознали тот факт, что менее чем через год им предстоит сдавать экзамены. Одна из ее самых успешных студенток, Эмили Гальер, которая сделала не более, чем требовалось для успешной сдачи сессии, сейчас вдруг запаниковала. Она надеялась справиться с трехлетней учебной программой за три семестра. Грэйс не было жаль ее. Она перешла к эссе Элизабет Рутлидж, еще одной умницы, которая трудилась не переставая с момента приезда в Кембридж. Элизабет тоже паниковала, потому что боялась не получить диплом с отличием, чего от нее ждали все. Грэйс очень сочувствовала девушке: в свой выпускной год ее одолевали те же самые страхи.
Грэйс улеглась в постель во втором часу ночи, поставив оценку за последнее эссе. Сон ее был крепок.
Седрик провел за рабочим столом более часа, когда зазвонил телефон. Он снял трубку и без удивления услышал на том конце голос Эйба Коэна: часы по всему Сити начали отбивать восемь.
– Мне удалось продать сто восемьдесят тысяч акций в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, и цена упала с двух фунтов восьми шиллингов до одного фунта и восемнадцати шиллингов.
– Неплохое начало, мистер Коэн.
– Две биржи отработали, еще две осталось, мистер Хардкасл. Я позвоню вам в понедельник около восьми утра и дам знать, как потрудились австралийцы.
Седрик оставил кабинет сразу после полуночи и по возвращении домой даже не стал звонить Берил, как делал каждый вечер: она наверняка спала. Жена уже давно смирилась с тем, что единственной «возлюбленной» ее мужа была мисс «Фартингс банк». Он лежал, не в силах уснуть и ворочаясь, думая о последующих тридцати шести часах. И в конце концов понял, отчего не шел сон: просто-напросто ни разу за последние сорок лет он не отваживался на такие рискованные шаги.
После ланча Росс и Джин Бьюкенен предприняли продолжительную прогулку в горы.
Возвратились они около пяти, и Росс вновь заступил «на дежурство». Единственным отличием в «маскировке» было то, что на этот раз он читал старый выпуск «Кантри лайф». Росс не покидал своего места, пока не увидел семейство Мартинес. Двое из них выглядели довольными собой, но Диего казался погруженным в раздумья. Все трое поднялись к отцу в номер и в этот вечер больше не появлялись.
Росс и Джин поужинали в обеденном зале, после чего в 21:40 поднялись на один лестничный пролет в свой номер, где, по обыкновению, оба полчаса читали: она – Джоржетт Хейер, он – Алистера Маклина. Едва Росс со словами «спокойной ночи, родная» погасил свет, он почти сразу же глубоко заснул. В конце концов, ему лишь осталось убедиться, что семья Мартинес не уедет в Лондон до утра понедельника.
Когда в тот вечер дон Педро с сыновьями ужинал у себя в номере, Диего по-прежнему оставался до странности неразговорчивым.
– Ты дуешься оттого, что подстрелил меньше птиц, чем я? – подначил его отец.
– Я чувствую, что-то не так. Но не могу понять, что именно.
– Что ж, будем надеяться, к утру ты поймешь, в чем дело, чтобы завтрашняя охота у нас вышла удачной.
Когда к половине десятого с ужином покончили, Диего оставил их и отправился отдыхать в свой номер. Он лежал в кровати и пытался прокрутить в голове свое прибытие на Кингз-Кросс, кадр за кадром, как в черно-белом кино. Но усталость взяла свое, и он довольно быстро провалился в глубокий сон.
В 6:25 он внезапно проснулся: из бесконечной вереницы кадров память вырвала один-единственный.
35
В воскресенье вечером
Росс и Джин вернулись с прогулки к полудню, и Росс с нетерпением подумывал о горячей ванне, чашке горячего чая с песочным печеньем, после чего можно отправляться на свой пост.
Когда они неторопливо шли по дорожке к «Гленливену», Росс не удивился, увидев, что водитель гостиницы укладывает в багажник чемодан: поохотившись за время уик-энда, всегда кто-то из гостей уезжает. Росса интересовал только один конкретный гость, и, поскольку тот должен был оставаться до вторника, он не придал увиденному значения.
Они с Джин поднимались по лестнице к своему номеру на первом этаже, когда мимо, прыгая через две ступени, сбежал Диего Мартинес, словно опаздывал на собрание.
– О, я забыл газету на столике в холле, – проговорил Росс. – Ты поднимайся, Джин, я сейчас вернусь.
Росс повернулся и стал спускаться, стараясь не смотреть на Диего, разговаривавшего с портье. Он неспешно шел к кафетерию, когда Диего выбежал из охотничьего домика и забрался на заднее сиденье поджидавшего автомобиля. Росс развернулся и, прибавив шагу, направился прямо к входной двери, чтобы в последний момент успеть заметить, как машина исчезает в конце подъездной дорожки. Он вбежал в холл и поспешил к стойке администратора. Молодая девушка приветливо ему улыбнулась:
– Доброе утро, мистер Бьюкенен, могу я вам помочь?
Времени на обмен любезностями не было.
– Я только что видел, как отъехал мистер Диего Мартинес. Мы с супругой хотели пригласить его поужинать с нами. Он вернется сегодня?
