В этот момент некий мужчина на платформе привлек его внимание. Он нес чемодан, но Себастьян не был уверен, что это Диего: модная коричневая фетровая шляпа и поднятый вельветовый воротник черного пальто прикрывали его лицо. Мужчина уверенно миновал вагоны третьего класса, направляясь к голове состава, чем подарил надежду Себастьяну.
Ему навстречу шел по платформе носильщик, с грохотом захлопывая двери вагона одну за другой: «Бах, бах, бах!» Увидев приближающегося мужчину, носильщик остановился и придержал дверь открытой. Себастьян вышел из тени часов и попытался получше разглядеть объект наблюдения. Мужчина с чемоданом уже готовился шагнуть в вагон, когда обернулся посмотреть на часы. И остановился как будто в нерешительности. Себастьян замер, и в этот момент мужчина вошел в вагон. Носильщик захлопнул за ним дверь.
Итак, Диего в поезде. Не двигаясь, Себастьян наблюдал, как «Ночной шотландец» медленно отползал от перрона и, набирая скорость, уносил пассажиров в долгий путь к Эдинбургу.
Себастьяна невольно передернуло: он внезапно ощутил укол нехорошего предчувствия. Конечно, с такого расстояния Диего не мог разглядеть его, да и в любом случае это Себастьян искал его, а не наоборот. Он медленно дошел до телефонных будок в дальнем конце вестибюля, согревая в ладони приготовленные заранее монетки. Он набрал прямой номер телефона на столе председателя правления. Сразу после первого гудка в трубке прозвучал знакомый голос с хрипотцой.
– Он едва не опоздал на поезд и в последний момент обернулся. Сейчас он на пути в Эдинбург.
В трубке раздался вздох облегчения.
– Приятного уик-энда, мой мальчик, – проговорил Седрик. – Ты его заслужил. Но в понедельник будь, пожалуйста, в офисе к восьми, потому что у меня для тебя особое задание. И очень тебя прошу, на время уик-энда постарайся держаться подальше от картинных галерей.
Себастьян рассмеялся, повесил трубку и позволил своим мыслям вернуться к Сэм.
Закончив разговор с Себастьяном, Седрик набрал номер, который ему дал Росс Бьюкенен. Голос на другом конце ответил:
– Коэн.
– Начинаем торговать. Какой была цена на закрытии в Лондоне?
– Два фунта восемь шиллингов. За день выросла на шиллинг.
– Хорошо. Итак, я выставляю триста восемьдесят тысяч акций и хочу, чтобы вы продали их по максимально возможной цене, памятуя о том, что мне надо избавиться от них к моменту открытия лондонской биржи в понедельник утром.
– Понятно, мистер Хардкасл. Как часто вы хотели бы, чтобы я докладывал вам в течение уик-энда?
– В восемь утра в субботу и в то же время в понедельник.
– Хорошо, что я не ортодоксальный еврей, – ответил Коэн.
34
Суббота
Этот вечер обещал быть восхитительным.
Себастьян сводил Сэм в китайский ресторан в Сохо и оплатил счет. После ужина они отправились пешком на Лисестер-сквер и присоединились к очереди за билетами в кино. Саманте понравился выбранный Себастьяном фильм, и, когда они выходили из «Одеона», она призналась, что до приезда в Англию никогда не слышала о Яне Флеминге, Шоне Коннери и даже о Джеймсе Бонде.
– Где ты была всю жизнь? – подначивал ее Себастьян.
– В Америке, с Кэтрин Хепберн, Джимми Стюартом и молодым актером, завоевавшим Голливуд штурмом, – Стивом Маккуином.
– Впервые слышу. – Себастьян взял ее за руку. – А у нас с тобой есть хоть что-то общее?
– Джессика, – мягко проговорила она.
Они шли рука об руку к ее квартире в Пимлико, и Себастьян улыбался.
– Слышала о «Битлз»?
– Конечно! Джон, Пол, Джордж и Ринго.
– А о «Гунз»?
– Нет.
– А знаешь что-нибудь о Блюботтл или Мориарти?
– Всегда думала, что Мориарти – заклятый враг Шерлока Холмса, нет?
– Нет, он полная противоположность Блюботтла.
– Но Литтла Ричарда ты наверняка слышал? – спросила она.
– Нет, только Клиффа Ричарда.
Время от времени они останавливались и целовались, и, когда наконец добрались до дома, где жила Саманта, она достала ключ и еще раз легонько поцеловала Себастьяна – так целуют, желая доброй ночи.
Себастьян мечтал, что его пригласят на чашечку кофе, но единственное, что он услышал от Саманты:
– Увидимся завтра.
Впервые в своей жизни Себастьян никуда не торопился.
Когда Диего прибыл в «Гленливен», дон Педро и Луис уже охотились в вересковой пустоши. Он не обратил внимания на пожилого джентльмена в килте: тот читал «Скотсмена», сидя в кожаном кресле с высокой спинкой, и сливался с предметами обстановки.
Часом позже, распаковавшись, приняв ванну и переодевшись, Диего спустился вниз. На нем были брюки-гольф, коричневые кожаные башмаки и охотничья войлочная шляпа – он явно желал выглядеть более англичанином, чем любой англичанин. «Лендровер» дожидался, чтобы унести его в горы, где он сможет присоединиться к отцу и брату на дневной охоте. Когда он выходил из гостиницы, Росс по-прежнему сидел в кресле. Будь Диего более наблюдательным, он бы заметил, что пожилой джентльмен читал все ту же страницу той же газеты.
– Какой была цена акций Баррингтонов на момент закрытия биржи? – первым делом спросил дон Педро, когда сын приехал к ним и вышел из машины.
– Два фунта восемь шиллингов.
– На шиллинг больше. Ну так мог и вчера приехать.
– По пятницам акции, как правило, не растут, – ответил Диего.
Инструктор вручил ему ружье.
Бо́льшую половину воскресного утра Эмма провела, набрасывая черновик своей речи, которую все еще надеялась произнести через девять дней на ежегодном собрании. Ей пришлось оставить несколько пустых мест, которые можно будет заполнить лишь в зависимости от того, как будут развиваться события в течение недели, а в одном-двух случаях – буквально за несколько часов до открытия собрания.
Она была благодарна Седрику за все, что он делал, но ей не нравилось, что сама она принимает так мало практического участия в разворачивающейся в Лондоне и Шотландии драме.
Гарри с утра отправился намечать сюжет. В то время как многие мужчины проводили субботу зимой на футболе, а летом – на крикете, он совершал длительную прогулку вокруг своего имения – обдумывая сюжет, чтобы в понедельник утром вновь взяться за перо с готовым решением: каким образом Уильям Уорик будет раскрывать преступление. Гарри и Эмма накануне ужинали в Мэнор-Хаусе и пошли спать вскоре после окончания фильма «Журнал доктора Финли». Эмма продолжала репетировать свою речь, пока сон наконец не сморил ее.
Джайлз в субботу утром проводил еженедельный парламентский прием избирателей и выслушал жалобы восемнадцати человек по разным поводам: от неспособности местных властей ликвидировать свалку до вопроса о том, каким образом такой пожилой джентльмен, выпускник Итона, как сэр Алек Дуглас-Хоум, сможет вдруг начать понимать насущные проблемы рабочего.
