Вместо того чтобы сосредоточиться на международных вопросах, которые могли бы объединить две страны, США предпочли ставить договоренности в двухстороннем сотрудничестве в зависимость от внутриполитической ситуации в России. Вашингтон рассматривал вопрос в категориях совместимости политических и экономических систем США и России и ожидал, что Россия построит либеральный капитализм американского типа с сильным и независимым энергетическим сектором, какой существует в США. В Америке ожидали, что Россия настежь распахнет свою экономику перед американскими инвестициями, а американским инвесторам в России придется вести дела преимущественно с частным сектором. С такими ожиданиями сопряжены по меньшей мере две проблемы. Во-первых, российская экономика — экономика, производящая энергию, а не потребляющая ее, а в странах с такой экономикой государство обычно играет важную роль в координации развития нефтегазовой отрасли. Для того, чтобы показать несостоятельность ожиданий о том, что в России может сформироваться независимый от государства энергетический бизнес, достаточно вспомнить примеры Норвегии и стран Среднего Востока. Во-вторых, сами США часто прибегают к защитным действиям, ограждая важные американские компании от проникновения иностранного капитала. Ярким примером такой политики является противодействие, которое конгресс США оказал попыткам китайской компании China National Offshore Oil Corporation (CNOOC) приобрести американскую Unocal в 2005 году. Когда Америка настаивает на том, чтобы другие страны открывались для интернационализации, но сама этого не делает, убеждать другие страны становится трудно.
ЮКОС — хороший пример того, как за расчетами США на интернационализацию России кроются попытки достичь односторонних преимуществ в эксплуатации российских энергоресурсов. Вместо того чтобы позволить частным секторам экономики обеих стран развивать отношения без государственного вмешательства, вице-президент Чейни стремился оказать влияние на эти отношения, пытаясь в итоге получить рычаги политического давления. В июле 2003 года Чейни встретился с Ходорковским, бывшим тогда главой крупнейшей в России нефтяной компании. Встреча и содержание разговора Чейни c Ходорковским остались неизвестными общественности, но после этой встречи состоялись переговоры между ЮКОСом и ExxonMobil и Chevron-Texaco55 о продаже им 63 %-ной доли в компании стоимостью в 8 млрд долларов, что некоторые считали существенно заниженной стоимостью56. С учетом того, что государство, поощрявшее такую сделку, нацелено на глобальное энергетическое доминирование, «дело ЮКОСа» обретает совершенно иное измерение, а слова «политически мотивированное» обретает совершенно другой смысл, чем тот, который вкладывал в них Государственный департамент.
Лобби: защита олигархов и дискредитация Путина
Интересы стремящихся к гегемонии американских кругов и интересы Ходорковского совпали: и американские гегемонисты, и Ходорковский выступали против российской стратегии консолидации государства и потому решили объединить свои усилия.
Ходорковский начал обхаживать друзей в Вашингтоне задолго до встречи с Чейни. В начале 2001 года, едва Джордж У. Буш занял Белый дом, российский олигарх пытался встретиться с новым советником по вопросам национальной безопасности Кондолизой Райс. Ему отказали во встрече с Райс по причине «обвинений в допущенных в прошлом нарушениях правил ведения бизнеса», но олигарх продолжал попытки и в 2002 году встретился с рядом заслуженных членов политического истеблишмента Америки, начиная с министра энергетики Спенсера Эбрахама и заканчивая бывшим президентом США Джорджем Г. У. Бушем57. Ходорковский установил тесные деловые отношения с Carlyle Group, инвестиционным фондом, который консультировал Буша-ст. В своих попытках упрочить отношения с семейством Бушей Ходорковский пожертвовал деньги в благотворительный фонда Лоры Буш58, однако он не упускал возможности завести и более широкие политические связи в Вашингтоне. Олигарх встретился с бывшим сенатором-демократом от штата Нью-Джерси Биллом Брэдли, который был советником Фонда «Открытая Россия», филантропической организации, находящейся в Великобритании и финансируемой Ходорковским. Помимо создания собственного «мозгового центра» в России он сделал щедрые пожертвования Библиотеке конгресса США, а также различным вашингтонским научно-аналитическим центрам либеральной и консервативной ориентации, таким как Фонд Карнеги за международный мир (500 000 долларов) и Американский институт предпринимательства59.
Хотя многие из упомянутых выше лиц и организаций отрицают какую-либо связь между финансовыми пожертвованиями и своей критикой ареста Ходорковского, реакция лобби на этот арест вряд ли была настолько бурной, не будь этих пожертвований. При финансовой поддержке Ходорковского и других олигархов лобби стремилось представить арест как пример подавления в России в сущности прозрачного и эффективного частного сектора и возврата к старинной модели концентрации власти для проведения антизападной политики. Люди, ставшие особенно заметными в нападках на Кремль и в обелении Ходорковского и других российских олигархов — выходцы из неоконсервативных и либеральных кругов истеблишмента.
В месяц ареста олигарха влиятельный член «Проекта нового американского столетия» и советник Пентагона Ричард Перл дал газете The Washington Post интервью, в котором настаивал на том, что США должны занять более жесткую позицию по отношению к Путину: запретить получение Россией контрактов на восстановление Ирака и исключить Россию из «Большой восьмерки». Перл сказал, что члену «Большой восьмерки» не следует дозволять «вести себя подобным образом с одним из ведущих российских бизнесменов»60. Несколько дней спустя Джон Маккейн выступил в сенате с заявлением, в котором предупреждал о «ползучем перевороте против сил демократии и рыночного капитализма» и утверждал, что «пришло время посмотреть в лицо неприятным фактам о России»61. Вместо попыток понять российские реальности — особенности концентрации богатства и связанную с этими особенностями известную слабость государства — проблему формулировали исключительно в категориях рыночной эффективности и политической свободы. Вслед за Перлом и Маккейном призывать администрацию к более жесткой политике в отношении России вскоре начали и многие другие члены конгресса, в том числе сенатор-демократ от штата Коннектикут Джозеф И. Либерман, сенатор-демократ от штата Делавэр Джозеф Р. Байден-мл. и сенатор-республиканец от штата Индиана Ричард Дж. Лугар. Проведенные вскоре слушания о состоянии демократии в России должны были оказать давление на администрацию. В этих слушаньях приняли участие представители ЮКОСа, а сенатор Лугар посетовал на недостаточность финансовой поддержки правозащитных и демократических групп в бывшем Советском Союзе62. В тот момент немногие хотели вспоминать о том, что пару лет назад действия Ходорковского считались «нарушениями правил ведения бизнеса». Вместо этого олигарха с почтением называли одним из «ведущих бизнесменов». Теперь лобби полностью приняло сторону олигарха, который характеризовал свою компанию как самую честную, эффективную и прозрачную63.
СМИ и научно-аналитические центры, в том числе получившие финансовую поддержку Ходорковского, также оказывали мощную поддержку российскому олигарху. В дополнение к многочисленным телешоу и рекламным акциям в ведущих национальных СМИ, восхвалявших олигархов и осуждавших «автократию» Путина, западные газеты публиковали тысячи комментариев, авторы которых выражали сочувствие Ходорковскому. Этот информационный вал был равносилен тому, что некоторые обозреватели назвали «новой холодной войной СМИ против России»64. Упоминания о ЮКОСе, в которых дело против этой компании характеризовали как гулаговский синдикат и как торжество коррумпированных, циничных и некомпетентных правителей, демонстрировали крайнюю степень враждебности к Кремлю65. Представители научно-аналитических центров повторяли и развивали приведенные выше доказательства антикапиталистического и антидемократического характера новой энергетической политики Кремля. Леон Арон из Американского института предпринимательства осудил то, что он считал неэффективным, в общем, отходом от либеральных реформ на энергетическом рынке и движением к новой централизации и национализации. Действия государства в отношении олигархов Арон сравнивал с забоем гусей, несущих золотые яйца66. Член Центра стратегических и международных исследований Бжезинский выразил глубокое сожаление в связи с «приходом к власти фашистского режима, устанавливающего удушающую политическую централизацию»67.
