– Я не собираюсь ничего тебе объяснять! – Она рылась среди груды верхней одежды, ища свою куртку. – Откуда у тебя такое чувство превосходства над Николасом Паллиадисом? Он, по крайней мере, платит за то, что имеет. И при этом никогда не лжет в отличие от тебя.
– Элис, я собирался рассказать тебе. Боже, поверь мне, я действительно собирался! – Кристофер Форбс заключил Элис в свои объятия. – Дай мне шанс, – взмолился он. – Я хочу жениться на тебе!
Элис высвободилась из его рук и покачала головой:
– Я так устала от обмана. Знаю, что я была глупой и испорченной, и во всем только моя вина. – Она имела в виду Николаса Паллиадиса, который не заслужил того, как она поступила с ним. – Кстати, именно я послала эти проклятые костюмы в химчистку.
– Ты вовсе не глупая и не испорченная, – прошептал он. – Ты мужественная, очаровательная и самая прекрасная женщина, что я когда-либо видел. – Он намеренно сделал паузу. – И я знаю, кто ты на самом деле, но это ровным счетом ничего не меняет!
Она подняла на него глаза.
– Ты знал об этом с того самого момента, когда подобрал меня на авеню Фош.
Он прикоснулся к ее губам кончиком пальца.
– Послушай, забудь о Паллиадисе. Он тебе не пара. Ты ничего не могла с этим поделать.
Фигура шофера «Даймлера» мелькнула в толпе, и вскоре он стоял перед ними, собираясь заговорить.
Крис увидел его и резко повернулся спиной.
– Греки – это свора международных пиратов. Уже то, как Паллиадис воспитывался, многое определило в его судьбе. Он никогда не станет лучше. Но, Элис, я могу сделать тебя счастливой.
Элис пристально посмотрела на него. Боже, сколько раз она выслушивала те же самые слова от таких же привлекательных мужчин! Она невольно засмеялась.
Форбс слегка нахмурился.
– Мой брак даже нельзя назвать таковым, поэтому, если я подам на развод, это не вызовет особого удивления. – Элис продолжала смеяться, и он возмутился: – Чем, черт возьми, я тебя так развеселил?
Элис вздохнула. Ее смех сменился печальной задумчивостью.
– Николас Паллиадис никогда не просил меня доверять ему. – Во всех их шумных спорах о предательстве и обмане предметом разногласия было отнюдь не доверие. – Он думает, я бедная низкооплачиваемая модель, пытающаяся сделать карьеру. Этакая… золотоискательница!
Она вспомнила выражение крайнего удивления на лице Николаса Паллиадиса, когда он сопротивлялся жандармам. Совсем непохоже на человека, занимавшегося нелегальной перевозкой оружия.
– Его дед даже встречался со мной. Мистер Паллиадис желал убедиться, что я понимаю, что Николас никогда не сможет жениться на такой девушке, как я.
Шофер Паллиадиса шагнул ближе, пытаясь вступить в разговор.
– Послушай, Элис, – настойчиво повторил Крис. – «Паллиадис-Посейдон» обвиняется в том, что они прятали израильское оружие в специально оборудованных отделениях на своих танкерах, направлявшихся в Персидский залив. Это отвратительно. И это незаконно.
Она подняла на него синие глаза.
– Ты следил за ним той ночью, правда? Потому-то ты так кстати и оказался на своем автомобиле, чтобы подобрать меня на авеню Фош?
Кристофер, тяжело вздохнув, провел рукой по волосам.
– Что ты хочешь, чтобы я сказал на это?
– Тебе необязательно было арестовывать его прямо посреди шоу, – с горечью в голосе произнесла Элис. – Ты просто хотел рассчитаться с ним. И сделал это самым подлым образом.
Шофер «Даймлера» наконец вмешался.
– Мадемуазель, пожалуйста, выслушайте меня. Николас хочет жениться на вас. Нико сказал деду, что сделает это даже без его разрешения!
Форбс встал между ними.
– Ты же не собираешься слушать эту ерунду?
На лице шофера отражалось искреннее волнение.
– Вы должны верить мне, мадемуазель. Что мог Нико поделать? Мы же греки – нельзя доносить на собственного деда!
– Этот парень – матрос с яхты Сократеса, – в отчаянии произнес журналист, – он фактически вырастил Нико Паллиадиса. Ты не должна его слушать.
Грек с хмурым видом отстранил Криса.
– Нико долгие месяцы пытался выяснить, чем занимается его дед, и остановить его. Из-за этого он подвергался немалой опасности.
Съемочная группа пробралась к ним сквозь толпу.
– Фрейлейн, – начал репортер немецкого телевидения, осторожно подсовывая свой микрофон Элис под нос, – что вы думаете о вечерних событиях?
Элис быстро дернула «молнию» на своих модных брюках, желая как можно скорее покинуть это место.
– Без комментариев, – бросила она телевизионщикам.
Лакис чудесным образом явился за ней именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась в нем. Она решила обойтись без лишних объяснений.
– Я должна сначала заехать в свою квартиру, – сказала Элис, хватая куртку, – кое-что захватить. Это ничего?
– Как угодно, мадемуазель, – быстро откликнулся шофер.
– Элис, не надо, не надо делать глупостей. – Форбс встал перед ней. – Давай лучше пойдем выпьем. По крайней мере позволь мне все объяснить.
Элис понимала, что Крис Форбс поступил в соответствии со своими убеждениями. Она покачала головой.
– Прежде всего, – сказала она, беря шофера за руку, – мне нужно найти телефон.
– В машине. – Он умело разрезал толпу на ее пути. – «Даймлер» на стоянке перед «Опера».
В большом фойе «Гранд опера» царило оживление. Большинство гостей сняли свои экстравагантные маски и головные уборы. После столь захватывающего вечера присутствовавшие на «Бале Белых Птиц» не торопились расходиться по домам.
На улице по-прежнему шел снег. «Мерседес-Даймлер» стоял у обочины – изысканное сверхмощное чудо зимней ночи.
Внутри оказалось довольно прохладно, несмотря на обогреватели, работавшие на полную мощность. Элис запахнула куртку, снимая трубку телефона.
Потребовалось всего мгновение, чтобы набрать международный код, затем код Нью-Йорка и, наконец, основной номер, которому предшествовало еще одно цифровое кодовое сочетание. Она знала, что проникает через фильтры системы безопасности, что вскоре позволит ей переговорить с одним из самых могущественных людей в мире.
Система сработала. В трубке раздался вежливый голос, осведомляющийся, с кем она желает связаться.
Элис нахмурилась в полутьме серебристо-серого салона лимузина Николаса Паллиадиса. В известном смысле она возвращалась на круги своя. – Это Кэтрин Александрия Мелтон, – произнесла она в телефонную трубку. – Мне нужно поговорить с братом.
24
В три часа ночи Жиль и Абдул перенесли в дизайнерскую комнату то, что осталось от костюмов с «Бала Белых Птиц». После этого привратник, оставив Жиля посреди развала из коробок с туфлями и картонок с головными уборами, удалился. Жиль включил лампу на своем чертежном столике и присел. В этот час безмолвие старого Дома моды Лувель несло успокоение. А Жиль нуждался в нем после такого ужасного дня.
