И все же он замедлил свой бег. Маленькие магазинчики на улице, торгующие радиоаппаратурой, электроприборами, нижним бельем и трикотажем, были закрыты. Он в Париже, напомнил себе Джек. В конце концов, это чужой ему город.
«Эй, Джейк, что ты вытворяешь?» – пытался вразумить себя Сторм. День был сумасшедшим. Он потерял часть своей компании. Может быть, он к тому же потерял рассудок, если бегает по парижским улицам во время снегопада? Может быть, этой женщины вовсе и не существует?! Обыкновенная галлюцинация, результат сильного стресса.
Однако когда темноволосая незнакомка в мерцающей птичьей маске остановилась прямо перед ним под уличным фонарем и обвила себя руками, слегка подрагивая от холода, Джек понял, что перед ним женщина из плоти и крови.
Всю свою жизнь он стремился заработать побольше денег и удержаться на плаву, обрести семью и добиться успеха во всех сферах своей деятельности. Достигнуть того, о чем всегда мечтал, будучи пареньком из Бронкса. И что бы он ни делал, он всегда руководствовался рассудком и никогда сердцем – теперь он понимал это.
«Что с тобой, Джейк? Ты готов наделать нынешним вечером каких-нибудь глупостей, выставить себя круглым дураком? Как это называется – кризис зрелого возраста?
«Пусть это кризис зрелого возраста, – нетерпеливо сказал себе Джек. – Я все же рискну».
Она ждала, пока он пересекал улицу. Подойдя поближе и ступив в круг света под уличным фонарем, он разглядел, что она немолода – не девочка, но женщина в расцвете своей утонченной красоты.
Она глядела на него блестящими глазами из-под маски с искусно выполненным хищным клювом, храня провокационное молчание.
– Мадам, – галантно произнес Джек, – вы меня не знаете, но мне кажется, что я знаю вас всю свою жизнь. Вы будто одновременно явились из моего прошлого и будущего. Это нелегко объяснить, не правда ли? Но поверьте мне, – сказал он, – вы так притягиваете меня, что это даже не поддается описанию! Если бы я сказал, что всю жизнь мечтал о вас, вы бы, наверное, решили, что я безумец.
Он сделал паузу, надеясь, что она понимает по-английски. А если нет? Черт, наверное, так было бы даже лучше!
– Но мне показалось, что вы… проявили ко мне некоторый интерес. Иначе я бы не посмел последовать за вами. И, – завершил он фразу, неуверенно улыбаясь, – нас бы здесь не было.
«Не очень-то складно у тебя вышло, Джейк, – сказал он себе, – в средней школе у тебя получалось гораздо лучше». Он не знал, как ему выпутаться из этого глупого положения.
– Понимаете ли, – наконец искренне признался он, – я не привык предаваться мечтаниям, так сказать, поэтическим грезам. Если уж я мечтаю, то о каких-нибудь выгодных сделках или удачной рекламе. Но теперь в своих грезах я преследую женщину. Думаю, я гонюсь за чем-то, чего мне страшно не хватает в жизни.
Джексон Сторм запнулся. Он понимал, что открывает перед незнакомкой свою душу, но нынче был необыкновенный вечер и он находился в необыкновенном расположении духа. Он беседовал с женщиной в костюме белой птицы и в то же время разговаривал сам с собой.
Он склонил свою седеющую голову и посмотрел на дивную женщину.
– Так в чем же я нуждаюсь? – почти шепотом произнес он. – Чего у меня нет? – Неожиданно его охватила невероятная жалость к самому себе, он вдруг понял, каким несчастным был последние несколько недель. – Чего мне не хватает, чтобы почувствовать себя счастливым? Вы не можете мне ответить?
Молчаливая женщина подняла руки и сняла с лица маску. Волосы рассыпались по прекрасным плечам.
На Джексона Сторма смотрела его жена.
– Джек, глупый ты осел, – сказала Марианна Сторм, – все твои беды оттого, что рядом с тобой нет меня!
Среди участников «Бала Белых Птиц» уже ходили слухи о том, что служба новостей «Рейтере» выпустит репортаж под заголовком: «Облинявшие птицы Жиля Васса – парижская сенсация».
Никто не знал, правда ли это; корреспондент «Рейтере» еще не отдал свою статью в печать, вечер еще не подошел к концу, и тем не менее это колкое название циркулировало среди присутствующих.
Одно было несомненной правдой: пока почти голые модели шествовали назад к антресолям после провала финала представления, вся аудитория поднялась на ноги и, скандируя, требовала появления молодого дизайнера.
Парижане непостоянны, но Жиль Васс все же был одним из них. Его костюмы принимались с триумфом вплоть до того момента, когда они стали распадаться на глазах публики. Однако перед лицом столь невиданного в Париже события собрание знаменитостей приняло в свои сердца Жиля, его костюмы и несчастное «Небесное Кружево». В конце концов, разве не была эта троица французского происхождения?
Потрясенный происходящим Жиль, по-прежнему в своих черных джинсах и свитере, был вытащен к подножию лестницы вице-мэром Парижа и главой французского Бюро текстильной промышленности. Жиля тепло обнимали, отдавая честь его смелости и таланту, а несколько съемочных групп, наконец прорвавшихся через парадные двери и сквозь кордоны охраны, взяли у него интервью.
Джексон Сторм, к сожалению, не присутствовал во время триумфа Жиля, и никто не мог отыскать его. Николас Паллиадис несколькими минутами раньше покинул место действия в сопровождении парижских полицейских.
Кристофер Форбс последовал за Элис и другими манекенщицами наверх.
– Я не желаю с тобой говорить, – сказала ему Элис. Она хотела вернуть ему пальто, но так как была практически голой, прежде должна была найти свою одежду. – Я действительно не желаю ничего обсуждать с тобой, особенно то, что ты пытался сделать с Николасом Паллиадисом.
– Я не пытался, – откликнулся он, следуя за ней по пятам, – я сделал.
Элис пробиралась сквозь толпу моделей, освободившихся от того, что осталось от их костюмов, стилистов и гримеров, находившихся на разных стадиях шока, зевак и репортеров, прорвавшихся за ними наверх.
– Элис, позволь мне все объяснить, – взмолился Форбс.
Измотанная и опустошенная, Элис, казалось, не слышала его. То, что произошло с костюмами Жиля, было достаточно скверно. Однако картина уводимого полицейскими Николаса Паллиадиса была еще хуже. Контрабандист, торгующий оружием! И этот мужчина любил ее.
Съемочная группа локтями прокладывала себе путь, желая заснять, как чувствуют себя модели после провального шоу. Манекенщицы громко протестовали. На этот раз Элис не попыталась прийти им на помощь.
Корреспондент «Форчун» бродил за ней по помещению раздевалки.
– Послушай, Элис, я поступил с Паллиадисом так же, как незадолго до этого он сам поступил с Джексоном Стормом. Еще утром Джек Сторм считал себя королем. А затем в Нью-Йорке члены «Паллиадис-Посейдон» выдернули ковер у него из-под ног. – Крис помогал ей разгребать кучу одежды в поисках ее вещей. – Вот как действует твой малыш Нико.
– Он не мой малыш Нико.
– Неужели, Элис? – бросил он. – Может быть, ты все же кое-что объяснишь мне?
