Джесси замялась на пороге. Ее сердце учащенно билось от волнения. Ей предстоял трудный разговор с матерью. Джесси с детства привыкла во всем следовать воле родителей, а они всегда мечтали о том, что она выйдет замуж за Харрисона Тейта. У Джесси стало тяжело на сердце. В прошлом она часто разочаровывала свою мать, и вот снова ей приходилось огорчать ее.
– Мама, мне надо поговорить с тобой.
Беатрис взглянула на дочь в зеркало и велела служанке удалиться.
– В чем дело, Джесмонд? – спросила она, когда дверь за горничной закрылась.
Джесси прошла к большому окну, на котором колыхались бордовые занавески. Комната матери всегда поражала Джесси мрачными тонами, обилием дорогих тканей и массивной мебели из красного дерева. Царившая здесь обстановка свидетельствовала о мужских чертах характера, присущих ее матери. Беатрис старательно скрывала их от своих близких.
– Мне нужно кое-что сообщить тебе, – собравшись с силами, продолжала Джесси. – Я решила не выходить замуж за Харрисона.
Казалось, Беатрис спокойно восприняла услышанное известие. Во всяком случае, выражение ее лица оставалось все таким же непроницаемым. Открыв шкатулку, в которой она хранила драгоценности, Беатрис выбрала перстень с большой жемчужиной и надела его на средний палец.
– Мне жаль, Джесмонд, но ты не можешь отказаться от брака с Харрисоном, – ровным голосом сообщила она. – Вы обручены, и уже назначена дата вашей свадьбы – она состоится в начале декабря. Подготовка к торжеству уже в самом разгаре.
Джесси подошла к матери и бросила на нее умоляющий взгляд.
– Прошу, выслушай меня, мама. Ты не можешь с таким пренебрежением относиться к моим словам! Я не люблю Харрисона так, как должна любить женщина мужчину, за которого хочет выйти замуж.
Беатрис нервным движением руки закрыла шкатулку с драгоценностями и, прищурившись, взглянула на дочь в зеркало. У Джесси упало сердце. Она снова почувствовала себя шестилетней девочкой, которую хотят сурово наказать, заперев в темной комнате.
– Ты говоришь сущий вздор! – с негодованием воскликнула Беатрис. – Решение о том, что ты станешь женой Харрисона, принято много лет назад, еще при жизни твоего отца. Ты никогда не возражала против этого брака.
– Да, но сейчас я хочу отказаться от брака с Харрисоном.
Джесси чувствовала себя виноватой перед матерью.
– Слишком поздно.
Джесси покачала головой. Она готова была расплакаться и изо всех сил старалась сохранять спокойствие.
– Нет, еще не поздно. Поздно будет, когда мы дадим друг другу у алтаря клятвы верности.
Беатрис встала с табурета, сохраняя величественную осанку, и ее шелковое платье зашелестело. Подойдя к секретеру, она поставила шкатулку с драгоценностями в один из ящиков и заперла его на ключ. Повернувшись лицом к дочери, она окинула ее суровым взглядом. Джесси впервые осмелилась пойти против воли матери.
– Речь сейчас идет о долге, чести и позоре, Джесмонд, а также о правилах поведения в обществе. Леди не должна расторгать помолвку. Если я позволю тебе сейчас настоять на своем, твоя репутация будет навеки погублена. Ты опозоришь всю нашу семью, нам будет стыдно показаться людям на глаза. А ты подумала о том, что будет с твоим братом? Как расторжение твоей помолвки отразится на его положении в обществе? На его дружбе с Харрисоном? На его отношениях с Филиппой, будущей женой?
«А я? Обо мне ты подумала?» – хотела спросить Беатрис, но вместо этого сказала:
– Уоррик не хочет жениться на Филиппе, мама. И ты об этом прекрасно знаешь. Об их браке в свое время договорились папа и Малком Тейт. Может быть, для них тогда такой брак считался хорошей идеей, но теперь все вынуждены признать ее ошибкой. Нельзя растить вместе детей, а потом женить их друг на друге.
Беатрис презрительно фыркнула.
– Ты ничего не понимаешь! Мы должны всегда следовать своему долгу, и ты непременно выйдешь замуж за Харрисона Тейта!
Вскинув голову, Джесси направилась к двери. Ее била нервная дрожь.
– Прости, мама, но я отказываюсь подчиняться твоим требованиям! Я сообщу о своем решении Харрисону сразу же, как только он вернется из Хобарта.
Джесси уже взялась за дверную ручку и хотела выйти из комнаты, но ее остановил голос матери. Беатрис все еще имела власть над своей дочерью, и Джесси чувствовала себя в ее присутствии маленьким ребенком, у которого от страха перед наказанием трясутся поджилки.
– Ты всегда вела себя эгоистично и своевольно! Ты думаешь только о себе, о своих мелочных желаниях и интересах. Ты никогда не старалась стать хорошей дочерью, радовать свою мать и вести себя как положено!
Дрожа от гнева и душевной боли, Джесси резко повернулась к матери.
– Ты несправедлива ко мне! Я пыталась соответствовать твоим требованиям. С детства я старалась быть такой, какой ты хотела меня видеть. Но все равно ты всегда выражала недовольство, и я постоянно слышала одно и то же – что я разочаровываю и позорю тебя.
Беатрис смерила ее холодным взглядом.
– Значит, ты решила отомстить мне таким образом за обиды, причиненные в детстве?
– Вовсе нет. Я отказываюсь от брака по велению сердца.
– По велению сердца? – Беатрис рассмеялась. – Ты хочешь расторгнуть помолвку с Харрисоном. Но учти, все подумают, что он отказался от тебя. Люди решат, что ты – подпорченный товар, и поэтому от тебя ушел жених. Никто не захочет на тебе жениться.
Джесси покачала головой. Ей казалось, что перед ней стоит не женщина, которая подарила ей жизнь, а совсем чужой человек.
– Я не хочу жить с оглядкой на мнение других людей. Мне все равно, что обо мне подумают.
– Джесмонд… – Беатрис направилась к дочери, которая уже распахнула дверь. – Если ты поступишь по-своему, я никогда не прощу тебя.
Джесси бросила на мать взгляд через плечо. У нее щемило сердце от боли.
– Прости, мама… Но я уже все решила.
Они сидели на валунах у подножия скал, образовывавших мыс Последней Надежды. Женевьева болтала босыми ногами, которые омывали набегавшие волны. Джесмонд Корбетт сидела, подтянув колени к груди. Стояла тихая безветренная погода, над головами подруг раскинулось безоблачное синее небо.
Они не виделись уже несколько недель. Впрочем, их дружба всегда состояла из редких встреч. Подруг связывало не столько постоянное общение, сколько общие взгляды на мир и глубокое взаимопонимание. За годы знакомства Женевьева, которая не имела своих детей, полюбила Джесси как дочь. Она внимательно выслушала рассказ подруги о ссоре с матерью и о решении расторгнуть помолвку с Харрисоном. Но Женевьева чувствовала, что Джесси чего-то недоговаривает.
– Где граница, отделяющая то, что женщина должна другим, от того, что является ее долгом перед собой? – задумчиво хмуря брови, спросила Джесси.
