— Это верно. А что делать?
— Были рады тебя видеть.
— Взаимно.
В просторном театральном холле негде было повернуться. Такого количества звезд на квадратный метр я не видела давно. Встретила знакомых, которых не видела чуть ли не полгода. Каждая встреча сопровождалась восклицаниями: «Привет! Какие люди! Ну и куда же ты пропала?» Я с удовольствием общалась с Килеевым и Велесовым, примкнувшим к нашей компании. Там же я встретила Романа Медникова, который, конечно же, помнил, как я его «не узнала» и как Морозов объяснял мне, что это за «знакомое лицо». Медников смотрел, как я общаюсь с Морозовым, оценил, что за люди собрались в нашей компании, кто подходит к нам поздороваться… Смотрел и не понимал, почему я их всех знаю, меня знают многие, а его я и в тот раз не узнала, и сейчас не обращаю на его персону внимания, несмотря на звания и регалии. Он прошел со своей спутницей мимо нашей компании, как мне показалось, нарочито медленно. Но я не стала на этом зацикливаться. Наш разговор потек своим чередом. Морозов вспомнил очередной анекдот. У него было хорошее настроение. Он блистал. Но было едва заметно, что он нервничает.
— Не переживай. Премия будет твоей. — Я попыталась его отвлечь.
— Неужели?
— Спорим на десять долларов?
— Легко!
Тут к нему кто-то подошел, Морозов поздоровался с новым собеседником, и разговор снова вернулся в прежнее русло — Морозов стал развлекать компанию шутками-прибаутками.
Через какое-то время народ потянулся в зал. Церемония награждения, как правило, — зрелище долгое и утомительное. Редко кому удавалось придумать неожиданный сценарный ход, чтобы как-то разбавить официоз. Все было, как всегда: вскрывали конверт, объявляли сначала претендентов на награду, потом — имена победителей. Двухметровые манекенщицы выносили цветы и статуэтки. Когда объявили «нашу» номинацию, Морозов вытянулся как струна. Вскрыли конверт. Мне показалось, прошла вечность. Я смотрела то на сцену, то на Морозова.
— Премия вручается… Андрею Морозову!
Он шел на негнущихся ногах, и казалось, сам не верил в происходящее. Как будто это было для него полнейшей неожиданностью.
Он не поднялся на сцену — он влетел. Подошел к микрофону, принял подарки, поцеловал дарительнице руки.
— Спасибо всем! Это было ожидаемо, но в то же время неожиданно. Спасибо…
Его, как и всех, одарили цветами и фигуркой девушки-птицы. Окрыленный, он вернулся на место.
— Ну, что я тебе говорила?
— Да, ты оказалась права.
— С тебя десять баксов.
— Какая ты, однако.
— Долг платежом страшен.
— Потом.
— Что значит «потом»?
— Ты хочешь, чтобы появилась фотография, где я даю тебе деньги, и статья о том, что это благодарность за премию?
— Морозов, это паранойя!
— С кем поведешься. Смотри, сколько фотографов вокруг вьется.
— Ладно, уговорил.
После церемонии все поехали на банкет в ресторан, находившийся недалеко от дома Морозова. В принципе можно потом даже не тратиться на машину. Все было как-то на удивление легко и радостно. После праздничного банкета мы, поплутав дворами, за пятнадцать минут дошли до дома Морозова.
Утро началось с того, что заверещал мобильник. Было пол-одиннадцатого.
— Извини, что на мобильный. Я никак не могу тебя застать. — Звонила Алина.
— Ничего.
— Можешь к часу подъехать в редакцию?
— Да, а что?
— Надо утрясти кое-какие формальности по продлению договора.
— Хорошо, я часа через два буду.
Я положила трубку и стала собираться.
— Ты куда? — спросил Морозов.
— В редакцию. Договор надо продлить. Теперь же везде договорная система.
— Слушай, я хотел у тебя спросить, да все забывал: можешь поработать писателем? — Морозов курил, стоя спиной к окну.
— В смысле?
— Мои друзья открывают ресторан. Как ты понимаешь, надо грамотно организовать презентацию, рекламную кампанию, — уточнил Морозов, видя мое замешательство. — Ты согласна? Мне завтра им звонить?
— Хорошо. Мне надо будет с ними поговорить, понять, что они хотят, какими деньгами располагают и что «светит» мне.
— Не вопрос.
Нашу беседу прервал звонок в дверь.
— Ты кого-то ждешь?
— Нет.
Мы оба были в замешательстве. Во-первых, немного расслабленные с утра, во-вторых, мы были в домашней одежде. А точнее, по большей части без нее. Пришлось срочно облачаться хотя бы в халат.
Морозов пошел открывать. Сначала было слышно, как он переговаривается через дверь. Потом клацнул замок. Женский визгливый голос заполнил прихожую. Мне показалось, я где-то его слышала.
— Я хотел бы получить внятные объяснения.
— Нет, это ты мне объясни! Объясни, почему ты до сих пор живешь с этой козой?!
Морозова надо было выручать. Да и женское любопытство не давало усидеть на месте: что же там происходит и кто эта незваная гостья?
— А, вот и ты! Я же тебя предупреждала, чтобы ты оставила его в покое. Он мой, слышишь, мой!
— Во-первых, кто вы? А во-вторых, на каких основаниях…
— Кто я?! Да я тебе сейчас покажу, коза брянская, кто я! Думаешь, я тебе позволю его у меня забрать?
Только тут я заметила стоявший у двери огромный баул. Ни мне, ни Морозову он не принадлежал. Так она еще и с вещами явилась! Только этого не хватало.
— Это ваше? — придя в себя, спросила я.
— Да.
— И что это значит?
— Я решила переехать к нему. А ты сейчас отсюда быстренько уберешься и раз и навсегда забудешь сюда дорогу. — В ее глазах блеснул нехороший огонек. Я видела его у пациентов Кащенко, когда делала репортаж оттуда. Мне стало не по себе. Если она их «клиентка» — дело труба. Любое слово, любое движение могут спровоцировать неадекватную реакцию.
Морозов не знал, как разрулить эту ситуацию. Он явно не был готов к такому вторжению.
— Кофе хотите? — неожиданно спросил он, чем в общем-то спас ситуацию.
— Хочу, — кокетливо ответила она.
— Проходите на кухню.
Она пошла, сверкая глазами и озираясь по сторонам.
— Я сейчас заговорю ей зубы, а потом мы ее выкурим. В крайнем случае вызовем милицию.
Мы с Морозовым остались в коридоре и на ходу обсуждали, как избавиться от неожиданной визитерши.
— Во-первых, это надолго. Во-вторых, боюсь, в этом случае надо «скорую» вызывать.
