Книга Tanger - Фарид Нагим

— А ты знаешь, что главный редактор этого журнала «голубой»? — с какой-то гордостью сказала она. — И говорят, что там афигенные гонорары.

— Эта вот девушка похожа на тебя, Ксения.

— Неужели я такая? — Она внимательно смотрела и узнавала себя другими глазами.

Я завидовал тем, про кого пишет журнал, и мне очень хотелось, чтобы и мое лицо жарко и бесстрашно хохотало с фотографии на последней странице. И казалось, еще немного и настанет прекрасное время, все свершится, и я буду грустен и растерян, потому что буду счастлив, и мне нечего больше будет желать.

— А давай пойдем танцевать в «Секшн» на Арбате?

— Давай, тут скушно.

— Давай Димке позвоним и позовем его.

— Давай, — засмеялась она.

Охранники разрешили позвонить. Димка спал. Я его разбудил.

— Мне же побриться надо, — сказал он. — Брюки погладить…

— Дим, кто брюки гладит в наше время?!

— Да, — сонно и лениво сказал он. — Неудачники гладят, наверное.

Он тоже гладил брюки через газетку, спрыскивая водой изо рта. Он тоже любил это упругое, хрустящее шипение капель под утюгом.

— Ты приедешь?

— Не зна-аю, Анварка… А ты с кем?

— С Ксенией.

— Приеду.

— Мы тебя возле кинотеатра «Художественный» будем ждать.

ОФИЦИАНТ Саакян СТОЛ N

Суп дня 2 10 000 20 000

Хлеб 6 600 3 600

Водка 2 15 000 30 000

Мартин/бьян. 1 17 000

ИТОГО 72 600

Доехали до «Арбатской». Ждали. Тепло. Пусто. Медленно идет снег. И я видел в этой пустоте наши фигуры вниз головами. Я — у «Художественного», и она у «Арбатской». Тонкое покрывало снега и только наши следы. У нее было старенькое пальто. Хорошо, что она не стеснялась этого. Не жаловалась Гарнику. Мы вернулись в метро и на коленях проползли под турникетом. Я позвонил из таксофона. Трубку взял Анатоль.

— Это ты, Анвар? — обрадовался он. — А Димки нет, он побрился и куда-то ушел, на ночь глядя. По-моему, к бабе, — хихикнул он.

Стояли с ней у эскалатора, в пустоте гулкого вестибюля. Ночное метро очень таинственное. На эскалаторе медленно вырастал Димка, сияющий очками и гладкими щеками. Прямой, как военный, в облегающем пальто, ладони в карманах, только большие пальцы наружу.

Шли под снегом, в пустоте и тишине. Ксения захихикала.

— Нет, нет, ничего, — она прижала варежку к лицу.

От Димки крепко пахло парфюмом. Наверное, это ее смешило.

— Анвар, — сказала Ксения. — Димка порезался бритвой, а бумажку не отлепил.

— Ох, ты! — Димка ощупал лицо и сорвал бумажку с щеки. — А я думаю, чего на меня все девушки смотрели в метро.

— Нет, ты действительно красивый, Дим.

— Вы знаете, — обрадовался он. — Оказывается, горилла бьет себя кулаками по груди, и самки всегда выбирают того, у кого громче всех звук. А ученые взяли самого неудачливого самца и привязали к его груди барабан, представляете?

— Да?! Англичане, наверное, — засмеялась Ксения.

— Но, и все самки пошли к этому доходяге! А крутые все загрустили, зачморились, короче.

Я смеялся и делал вид, что не верю, чтобы Димке было радостнее.

Снова шли в тишине под легким, искрящимся под фонарями снегом.

И этот всегда неожиданный перебив — из тишины своего внутреннего мира в грохот и дым дискобара, кажешься сам себе очень заметным. И не сразу слышишь и понимаешь, когда охранник тебе что-то говорит. Там неуклюже и грубо танцевала восточный танец полуобнаженная танцовщица. Её откровенные движения не возбуждали, а было как-то стыдно, особенно когда она вращала глазами. Денег ей никто не давал.

Мы так вдруг обрадовались и пили водку с Димкой, а Ксения — текилу. Смешно было, что она у нас спрашивала разрешения выпить. Она говорила, что текилу запивают поцелуем с солью и лимоном. Димка хотел напиться, чтобы поцеловаться с ней, а я уже и так был пьян. Я танцевал, у меня получалось хорошо, и я видел, что Ксении это нравится, и нравится эта просторная и короткая черная майка на мне, и я ни на кого больше не обращал внимания.

Пришли две девушки и нерусский парень с очень милой и простой улыбкой. Они были возбужденные, будто у них перед клубом что-то произошло. Парень что-то сказал и улыбнулся. Девушки посмотрели друг на друга. Вышел молодой турок, встал и вдруг резко затанцевал хип-хоп. Парень снова улыбнулся своей улыбкой и ушел. Те две девушки очень красиво и страстно танцевали вдвоем. Приходил парень и мешал им. Они пользовались его отсутствием и снова танцевали вдвоем, красиво, слитно, как родные существа, как одно существо. Они никого не видели из своего кокона. Снова приходил парень и забирал танцевать одну из них, и они смирялись с этим. И все равно они продолжали танцевать друг с другом, общаясь и сливаясь взглядами.

— Анвар, на тебя эти девушки так смотрели, — сказала Ксения. — Ты мог бы сразу с ними переспать.

— Будешь еще текилы?

— Буду, может быть, самую крепкую, про которую официант говорил.

— Димка?

— А? Что?

— Димка не проснулся, по-моему.

— По-моему тоже.

— Анварка, тебе нравится Че Гевара? — громко спросил Димка.

Ксения засмеялась.

— Нет.

— Хорошо. Я его тоже ненавижу.

— А чего?

— Ничего, так просто.

— Хочешь, Дим, еще выпьем?

Уставшие, разобщенные и пустые мы шли к метро в сером рассвете. Димка обходил фонари и отстранялся от нас. Подходил ближе, а потом снова обходил фонари. За нами тянулись три цепочки следов, одна кривая. За витриной магазина, опустив голову на руки, спал охранник. Громыхал грузовик, рабочие сбрасывали в него мусор из урн. Холодно. Жалко, что уже нет денег на такси. И очень жалко было, что растрепались волосы Ксении, что она устала, посерела, и нервничает перед встречей с Гарником. Жалко, что Димка так и не напился, идет злой, жалко, что все просто кончилось, как и все кончается на земле, но нам еще предстоит жить дальше, и все плохое будет тянуться, длиться, продолжаться и насмехаться над нами.

— Как ты, Дим?

— Ничего, как всегда — хотели экшн, а получили фикшн.

— Анвар, стой, а как называлось то вино?!

— Не помню, Ксения.

— И я, жаль, правда, очень жаль…

По чистому снегу три дорожки расходились в стороны. Димка пошел, приподняв плечи, всунув большие пальцы в карманы, прямая, как доска, спина — даже вздрагиваешь — всегда кажется, что это походка удивительно оптимистичного человека.