Шелли от души расхохоталась:
– Если она такая богатая, уверяю, она даже не заметит пропажи. Когда эта женщина выписывает чек, банк подскакивает, как мячик.
Коко тоже рассмеялась ее шутке.
– Скоро я приду за вами, голубки, и отведу вас в горы. Как это вы говорите по-английски – «любовь зла»?
И она толкнула локтем Гастона. Главарь мятежников кивком подал знак двум мальчишкам с ружьями в руках. Те повели Шелли в самые заросли, к хижине, в которой располагалась тюрьма.
Шелли набрала полную грудь воздуха и толкнула хлипкую дверь.
– Опять ты! Что ты здесь забыла, черт возьми? – набросился на нее Кит, когда Шелли, пригнувшись, чтобы не стукнуться лбом о низкую притолоку, ступила в сырую лачугу.
Кит лежал на старом продавленном матрасе. Матти спала, словно котенок, свернувшись рядом с ним в клубок. Вид у Кита был как у парусника, прибитого к берегу штормом, – измученный и истрепанный. Однако сердце Шелли вновь судорожно забилось в груди – сначала оно начало выбивать робкий ритм, затем все смелее и смелее, пока наконец не перешло на этакую нервную польку, известную как мерцание предсердий в тональности ля-мур.
– Черт, только не говори, что ты не привела за собой легавых. Признавайся, что тут происходит.
– По правде сказать, – отвечала Шелли, – наступила та часть спектакля, в которой ты будешь очищать для меня апельсины и обмахивать опахалом из листьев лотоса.
– Я же сказал, что больше не хочу тебя видеть.
Шелли почудилось, будто ее сердце сжала чья-то ледяная рука. Нет, она была не столь наивна, чтобы ожидать жарких объятий, однако от слов Кита повеяло очередным ледниковым периодом.
– Ну, так каким же ветром тебя занесло сюда, Шелли? Что тебе здесь понадобилось?
– Я пришла вызволить тебя и Матти. Правда, мне немного помогла Коко. Когда-нибудь, через много лет я на пару минут взгрустну при мысли, что она украла у Пандоры предназначенные на выкуп деньги.
Киту не пришлось говорить дважды, что в судьбе его произошли радикальные перемены, – он сразу это понял.
– Знаешь, ты, конечно, дура, но дура не такая, как все. Особенная дура. – В его голосе, прежде резком и напряженном, послышались теплые нотки, а лицо, подобно ране, скорее исказила, нежели осветила улыбка. Кит поднялся с матраса и встал напротив Шелли, словно пытаясь убедиться, что это не наваждение. – Коко сейчас отведет нас в горы. Ну, заслужила я твое прощение или нет? – спросила его Шелли.
В глазах Кита заплясали хорошо ей знакомые огоньки.
– А жареную картошку с кетчупом не желаешь?
– Итак, – Шелли улыбнулась впервые за несколько дней, – что же нам сейчас делать?
– Что хочешь, только, Бога ради, не вздумай насвистывать «Марсельезу», – ответил ей Кит с лукавой улыбкой.
– Шелли! – раздался радостный возглас – проснулась Матти, разбуженная их голосами. Со скоростью межконтинентальной баллистической ракеты девчушка бросилась Шелли на шею. Та с радостью подхватила ребенка на руки, ощущая прикосновение спутанных волос и прохладной кожи.
– Знаешь, к нам в хижину как-то раз заползла змея! Папа ее убил. А я думала, что это червяк!
– Нет, именно змея, – произнес Кит, собирая вещи.
– Змеи и червяки – близкие родственники, потому что женятся друг на дружке, – невинно пояснила Матти.
– Верно, – вздохнул Кит, – устами младенца глаголет истина. Матти, собирай вещи, киса. Значит, Пандора на острове? – спросил он у Шелли, чтобы не услышала дочь.
– Прилетела вчера. Боже, если и есть в этой женщине глубина, то только у загара. Посмотреть на нее – королева красоты, зато внутри, – Шелли понизила голос, – внутри она сущая уродина. Холодная, бездушная, расчетливая. Господи, какая я была дура, когда не верила тебе, Кит! Мне казалось, что все, что ты о ней говорил, – неправда, от начала и до конца. А какой дурехой надо быть, чтобы рассказать обо всем Габи! Ты и здесь прав – она настоящая пиранья, пиранья до мозга костей. В уме не укладывается, я такая идиотка.
Кит лукаво посмотрел на нее:
– Прекрати называть себя дурой. Я больше не могу считать всех женщин, от первой до последней, стервами. Ты совершила настоящий подвиг.
Шелли залилась краской смущения:
– Ну, насчет подвига не знаю. Например, в данный момент я предпочла бы вытащить из задницы иглы морских ежей.
Услышав ее слова, Матти хихикнула.
– Пожалуйста, – Кит наклонился к ней ближе, – дай я тебе помогу.
Шелли приспустила джинсы и перегнулась через деревянный стул.
– Черт! Как же ты умудрилась навтыкать их себе в зад?
– Ой, осторожней! Игры в Джеймса Бонда… Но и ты мне подгадил. Я больше не могу утверждать, что все мужики, от первого до последнего, отъявленные мерзавцы. Потому сказать такое, познакомившись с Пандорой, значит показать себя полной жопой.
– Знаешь, с такой симпатичной жопкой, как у тебя, можешь говорить что угодно, – ее Кит и расплылся в улыбке.
Шелли натянула джинсы и кокетливо ему улыбнулась. На душе было легко и радостно – отныне их словесные поединки перестанут наносить смертельные удары, а значит, в войне полов наступит наконец долгожданное перемирие. И главное – этот их пакт не будет лицемерным сговором в духе Чемберлена.
– Ну, я рада, что ты перестал ненавидеть без разбору всех женщин. Собственно, я не сомневалась, что со временем твоя твердолобая позиция тебе надоест.
– Твердолобая позиция! Я тоже не мог дождаться, когда твое высокомерие лопнет как мыльный пузырь.
– Высокомерие! – Шелли попыталась обратить его слова в шутку, хотя это и стоило ей некоторых усилий. – Любопытно, кто это врал мне как сивый мерин с самой первой минуты? Что мне, по-твоему, оставалось делать?
– Ладно, я готов идти на копромисс: согласен признать, что был не прав, если ты признаешь, что я все-таки был прав. – Нет, ну надо же! – Шелли обиженно поджала губы. – Я думала, что вышла замуж за Первого и Единственного, даже не подозревая, что он единственный, кто всегда и во всем прав!
– Будет тебе, – возразил Ките легким раздражением в голосе. – Ты отказываешься признать, что женщина способна изменить мужчину, лишь потому, что такое не сказано в пророчестве твоей сивиллы-маменьки.
После этих слов Шелли почувствовала, как ее симпатия к нему лопнула, словно мыльный пузырь.
– Господи, какой ты самовлюбленный! Не удивлюсь, если ты в один прекрасный день предложишь руку и сердце самому себе! Господи, я рисковала жизнью ради твоего спасения, а ты!..
– Жизнью? Какой жизнью? Жалкой жизнью училки, которая учит музыке охламонов без слуха и вообще без мозгов? Самым знаменательным событием твоей жизни – до того как ты встретила меня – было получение в подарок коробки конфет, купленной в забегаловке на автозаправке!
