— Когда?
— Да не помню я! Может, две недели назад, может, три… Кажется…
Сидоров, сам того не ведая, использовал опыт старинного римского права. Свидетелю, даже если он видел происшедшее собственными глазами, не рекомендовалось настаивать на увиденном, а следовало прибавлять к рассказу обязательную формулу: «мне показалось», или «видимо, так…», или «я думаю, что…». Но Петрова не смущали эти тонкости. Он только ахнул внутренне и перевел дух. Это надо же — Шамбер в городе! Как правильно их сиятельство оценили обстановку. Большой ум, государственный, на три аршина в землю зрят.
— Зачем он приходил?
— Кто?
— Шамбер! Кто же еще?
— Не понял. Ты, говорит, на месте и хорошо. Если надо будет, я тебя найду.
— Денег дал? — Петров тоже умел зреть в корень вопроса.
— Разве это деньги? Три рубля.
— Раньше, значит, больше платил? Это хорошие деньги, это задаток. И какой службы он от тебя ждет?
— Не сказал.
— Когда еще обещал зайти?
— Не знаю. Ой, боюсь я! — взвыл вдруг Сидоров. — От этого Шамбера добра не жди. Он человек с умом практическим, он и убить может. Одно слово, крутой и резвый!
— А мы добра от него и не ждем. Мы тоже крутые и резвые, — весело сообщил Петров. — Вот что, друг Сидоров. Я тебе адресок сообщу и ты его запомни. Если Шамбер вдругорядь явится, ты сразу по этому адресу придешь и все мне расскажешь. Если дома меня не будет — дождись. И запомни, если ты этот адресок Шамберу сообщишь, то на следующее утро этими же ногами пойдешь в Тайную канцелярию. Уж об этом-то я позабочусь. Я тоже человек практический. Ты понял? Нет, ты внятно повтори, что понял! По этому адресу моя супруга с малолетним сынком проживает, поживиться там Шамберу нечем, а тебя, если что, я лично на дыбу вздерну. Так что служи мне честно. Твоя честность — залог безопасности.
Сидоров только кивал раболепно, а потом встал и поклонился в пояс. В России все от мала до велика уважали Тайную канцелярию, а от этого тщедушного агента исходила такая могучая сила, что унтер-офицер сразу утратил и наглость, и удаль, ему присущую.
На улице стояла совершенная темень. От речки Мьи тянуло сыростью и запахом гнили. Паршивая речка. Все бабы Петербурга моют здесь белье, вот и загадили воду-то. На перекрестке караульные у рогатины жгли костер. Хоть встреча с ними не была опасна — нужный пропуск у Петрова всегда был при себе — он предпочел обойти караульных стороной. Начнут приставать — кто такой, да почему по ночам шляешься, читать, конечно, не умеют, потащат в полицейское управление.
А зябко, однако. Петрову вспомнилась хорошенькая служанка немца Циммермана, брат его капитан, подаривший синенькие сережки. А капитан-то знает Шамбера, иначе зачем он запрещал о нем говорить. Полученные от Сидорова сведения вызвали в душе его необычайный подъем. Он опять обыграл всех в благородном деле сыска! Он найдет Шамбера и сядет ему на хвост!
Видно, француз живет в городе тайно, если никто при дворе не знает о его присутствии. Теперь вопрос — сразу ли известить их сиятельство, что Шамбер в Петербурге, или погодить. Наверное, погодить. Уж ежели с докладом предстать, то надобно на руках иметь все козыри. Их сиятельство непременно спросят: «Где Шамбер живет? Какие делает визиты?»
Неплохо бы узнать, зачем Шамбер вообще явился в Россию. Сидорова он, конечно, в свои планы посвящать не будет. Унтер-офицер этот сундук сундуком. Если он нужен французу, то только как грубая сила. Но следить за Сидоровым надо постоянно.
А что, если, не откладывая дел в долгий ящик, наведаться в жилище капитана да понаблюдать издали? Если дом пустой, то и ладно. Но ведь, с другой стороны, такое жилье прямо само просится Шамберу в руки.
Петров ощупал карманы. Путь долгий. Через Неву через понтонный мост не перейдешь, его разводят на ночь. Удивительной выносливостью отличался этот хилый на вид человек.
Петров добежал до почтовой мызы, что у Летнего сада, а потом неторопливо двинулся вдоль набережной, высматривая лодочника. И ведь нашел, несмотря на поздний час.
— Куда плыть-то?
— По Малой Неве вдоль Петрова острова.
— Ого! Прежде чем до Малой Невы добраться, надо Большую переплыть.
— Вот и переплыви.
Лодочник торговался только для порядка. В этакую непроглядь плыть с пассажиром никому не охота, но с другой стороны, монета серебром на дороге не валяется.
— Когда вдоль берега поплывем, лодку веди скрытно и веслами не плещи.
— Да кто нас услышит-то? Жабы прибрежные? Или раки?
Больше они не разговаривали. Путь был долгий, лодочник явно устал, но не ворчал, честно отрабатывал деньги. А вот и деревушка рыбачья, видно, о ней толковала горничная госпожи Циммерман. Пока приплыли, рассвело, но туман был столь плотен, что Петров опасался, не промахнуть бы мимо сосны.
— Тихо, теперь тихо, как бы на цыпочках… — шептал Петров лодочнику.
Сосна стояла совсем близко у берега, рядом находился настил из досок — подобие пристани. На берегу лежала вытащенная на сушу лодка. Дом из-за тумана почти не был виден.
— Все, высади меня здесь.
— Подождать?
— А шут его знает. Нет, плыви назад, пожалуй.
— Так я к доскам подгребу, а то ноги замочите.
— Не беда.
Петрова томило предчувствие удачи, а в этом случае лишние свидетели ему совсем не нужны. Место для наблюдения отличное, рядом полно камней, за которые можно спрятаться.
Петров выбрался на берег и с мальчишеским проворством поднялся вверх по гряде. Забор высокий, правда, со стороны суши столбы перекрыты простыми слегами.
Дом был тих и безлюден. Петров было собрался перелезть через слеги, как вдруг коротко взлаяла собака. От неожиданности он плашмя бросился на землю. Ах, ты черт! При таком тумане можно было прямо до дома зайти и в окошко заглянуть. Но если в доме собака, значит, ее кто-то кормит. На кого она залаяла-то? Неужели его почуяла? Правда, он вроде с подветренной стороны.
Он пролежал меж камней четыре часа и дождался своего. Из дома во двор вышел мужчина, поставил перед собакой миску с едой, потом вернулся в дом. Издали, конечно, не разглядишь, но у Петрова не было сомнений — это он. И не важно, что платье бедное и простонародная прическа. Он узнает его из тысячи, потому что изучил все его повадки. Никто так не припадает на простреленную ногу, как Огюст Шамбер. «Попался, каналья! Ты меня убить хотел, да не получилось у тебя, враг рода человеческого!»
Спустя полчаса Шамбер вышел с веслами в руках и направился к причалу. На этот раз на нем были толщинки, делающие фигуру в два раза толще, и окладистая черная борода.
«Ну вот, теперь я и маскарад твой знаю, — внутренне ликовал Петров. — Плыви по своим делам. Плыви, а завтра я у рыбачьего поселка обоснуюсь со своей лодкой. Путь-то у тебя один, в другую сторону не поплывешь. И все-то твои секреты, Огюст Шамбер, я узнаю».
