— Поставил бы ты меня снаружи павильона, дружище. У них лампы так и припекают.
— Ты ведь не собираешься из-за этого свинтить, а? — отвечает он. — Вот что я тебе скажу. Махнешься с Томми, он на входной двери дежурит. Пожалуй, свежий воздух ты как-нибудь переживешь.
— Без проблем. Чего мне там делать?
— Ничего. Вообще ничего. Отгоняй подальше фанов и фотографов, а остальные парни будут спокойно проверять пропуска.
— Не тревожься, Хаккан. Я там буду стоять как тигр.
— Как кто угодно, приятель. Только будь чертовски тихим тигром, ага?
Грег Фуллер: Все оставшееся утро я провел на парковке. Чуткие прикосновения Сони оказались сродни работе машинки для вбивания заклепок, так что после ее массажа мои напряги скорее усилились, чем ослабли. Стресс отпустил меня, только когда я увидел Нормана, который набивал горстями шалфея и лука полдюжины цыплячьих тушек, заталкивая приправы им в задницы. Передо мной открылись перспективы будущего. Это были всего лишь рекламные проекты. «Мир диванов» мог подождать до вечера. Я мысленно повторил сообщения, которые надиктовал для Кэрри, и подумал, что как бы искренен я ни был, все, что она услышит, — голос продажного подонка. Я не собирался навязывать ей этот свой омерзительный имидж, поэтому решил, что умолять о помощи больше не стану.
Кэрри Фуллер: Такси подъехало к нашему дому, и я попросила шофера подождать. Я помчалась (это на шестом-то месяце? Скорее вразвалку заколыхала) вверх по лестнице и вошла в кабинет. Поиск проекта для «Мебельной галактики» отнял минуту или две — конверт лежал в среднем ящике, а не в нижнем, как говорил Грег. Затем я поспешила вниз и села в такси.
— Хаунслоу, пожалуйста, — сказала я водителю.
Грег Фуллер: После обеда я вернулся в павильон. Рядом со мной оказалась Ясмин, и я спросил ее, как идут дела.
— Похоже, мы установили новый мировой рекорд по количеству дублей. Тридцать восемь — это когда Джо ловил тот маленький шарик.
В начале недели она всеми силами старалась скрыть свою нервозность, а сейчас демонстрировала цинизм утомленного съемками ветерана. Она быстро училась; я подумал, что эта девочка может очень далеко пойти, если захочет. Тут я заметил, что Тодди, никогда не отходившая от Кевина дальше, чем на пять шагов, куда-то исчезла. Я спросил Ясмин, где она.
— Ой, такой ужас. Кевин выгнал ее с площадки. Она оставила мобильный включенным, и он зазвонил во время съемки.
— Это совершенно не похоже на Тодди. — Я просто не мог поверить.
— Ага. Обычно она очень профессиональна.
Я внес коррективы в свою оценку — цинизм с оттенком иронии; да, она действительно здорово продвинулась.
У меня мелькнула мысль поискать Тодди, посмотреть, как она держится — но лишь на долю секунды; все-таки я должен был расстаться с ней. Вместо этого я уселся, чтобы полюбоваться съемками. Это была финальная сцена между Джо и Ребеккой в варианте Булла/Шайрера — которая заканчивалась так:
Джейн смеется — у Дуга озорное и ехидное чувство юмора.
ДЖЕЙН: Это изумительно, Дуг. Извини, я схожу припудрить нос, а потом ты расскажешь мне побольше о твоей увлекательной работе.
Я буквально содрогался, когда писал это. Смотреть, как это играют перед всей съемочной группой было унизительно. У Ребекки были проблемы с мотивацией ее героини (и кто мог ее упрекнуть?). После нескольких неубедительных попыток она остановилась.
— Извините меня, все, — сказала она. — Все дело в этой реплике.
Ну это камень в мой огород, подумал я, закрывая лицо руками. То же самое сделал Джо, но в его случае это была попытка скрыть приступ бешенства, а не острый до боли стыд.
— Вот тут, «припудрить нос», — продолжала Ребекка, не обращая внимания на громкое ворчание Джо. — Кто еще, кроме моей мамы, выражается вот так?
Кевин, очевидно, готов был хоть сейчас стать президентом, секретарем и казначеем фан-клуба Ребекки — он поступил совершенно не по-френчевски и согласился с ней:
— Мне тоже не нравится эта дурацкая строчка, детка. Где там у нас сочинитель, пусть поправит!
Видеть, как Кевин и Ребекка стакнулись, было выше сил Джо, и он рявкнул:
— На хрен переделки, ребята. Нормальная реплика, все в порядке. Ребекка, ну посмотри правде в глаза — каждый раз, как ты заваливаешь эпизод, ты начинаешь обвинять сценаристов.
Думаю, что он выступал на моей стороне, но так как я сам был не на своей стороне в отношении именно этого образчика словотворчества, мое самоуважение от этого не поднялось.
— Это неправда, Джо, — ответила Ребекка. Не парировала, нет — сказала как есть.
— Неправда?! Ты же, блин, вся деревянная, да тебя можно на площадке встречать криками «Бревно»… — Он засмеялся неискренним смехом и дал шанс Кевину вступить в разговор.
— Джо, дружище, — сказал Кевин, — по-моему, тебе надо остыть, а режиссуру предоставь мне.
— Режиссура! Еще один повод для тревог, — отозвался Джо. — Я говорил тебе, что мне звонил Джон МакТирнан? У него есть несколько потрясающих идей для «Дела об убийстве-2». Ну да ладно, вернемся к этой чертовой сцене, если Ребекка еще хоть что-то может. Неудивительно, что в следующей серии ее героиню грохнут в автокатастрофе из шести машин.
Вот это для всех было новостью, и было очевидно, что Ребекка и ее пресс-агент планировали объявить о ее выходе из самого крутого сериала совсем не так.
Она выбежала из павильона так быстро, как ей только позволяли сексуальные туфли на шпильках. Режиссер, массовка и группа уставились на Джо, а тот расплылся в ухмылке «не умеешь держать удар, не нарывайся». Даже его импресарио, его личный ассистент и вечно жеманная Грета Бастендорфф выглядели удрученными.
Мой личный рекорд в предотвращении забастовок — достижение стопроцентного результата, поэтому я решил пойти следом за Ребеккой и подлизаться к ней.
Кэрри Фуллер: Мне попался водитель разговорчивого типа. За то время, что мы ехали до Хаунслоу, он высказал мне свое мнение о добровольных пациентах психушки и иностранных футболистах (слишком их много), полос для движения только автобусов и такси (слишком их мало), шишках из корпораций (зажрались, естественно) и повешении (слишком для них хорошо). Я вежливо кивала, отключившись от его слов. Но он привлек мое внимание вопросом:
— А вы видели про Ребекку Ричардс в сегодняшних газетах?
— Нет, не видела, — ответила я.
— Ей вообще-то надо б решить, кем она хочет быть. Вчера она ни за что дала в морду несчастной таможеннице, а сегодня она уже вся из себя эта чертова мать Тереза. А завтра она кем будет — чемпионом по боксу или лауреатом этой… Нобелевской премии мира?
Он меня запутал.
— Я вас не понимаю, — сказала я.
