Ясмин Фиш: Грег был похож на самоубийцу. Что бы он там ни читал, это были плохие новости. Я вспомнила, как он ругался со своей женой, и решила, что это, наверное, бумаги на развод.
Кевин, такой же добродушный, как обычно, завопил:
— Если какие-нибудь козлы еще хоть раз сорвут мне съемку, я им головы поотрываю и в дырку нассу! И плевать мне, кем окажется эта вонючая куча лосиного дерьма!
Пришла пора подставлять Тодди.
Грег Фуллер: Отшвырнув конверт, я вышел из павильона глотнуть свежего воздуха. Это, конечно, был еще не конец света, но на несколько минут мне казалось, что я чувствую неотвратимую поступь Армагеддона. То же самое было, когда мне исполнилось девять лет. Нирвана, когда почтальон принес свертки, — и апокалипсис, когда я открыл первый из них и обнаружил, что тетя прислала мне фигурку не майора Мэтта Мэйсона, а какого-то жалкого спецназовца.
Пока я пялился в пучину, ко мне подошла дублерша Ребекки, Соня.
— Смотри веселей, не может все быть настолько плохо, — сказала она.
— Хуже уже некуда, — ответил я.
— Господи, а что такое? Расскажи. Я отличный слушатель.
— Деловой облом. Мне отправили не тот пакет.
— А разве ты не можешь получить тот, что нужен?
— Могу, но это значит, что придется ждать.
И еще это значит, что придется договариваться с женой, подумал я.
— Знаешь что, — предложила она, — давай я тебе сделаю индийский массаж головы. Я его изучала по видаку, и мне не помешала бы практика.
Кэрри Фуллер: Мои мозоли были полностью изничтожены, а ногти на ногах стали насыщенного голубого цвета (во всяком случае, так мне сказали). Мыс Кларой пошли обедать. Она все еще пребывала в шоке от открытия, что я думала, будто у нее может что-то быть с Грегом, и признала, что я и вправду могу страдать паранойей.
— Я не могу так дальше, — пробурчала я (рот был набит клубным сандвичем). — Мне надо как-то в этом разобраться. Позвоню-ка я ему.
— Только не сейчас, — взмолилась Клара. — Подожди до вечера. Сегодня у тебя день, свободный от Грега. — Она не собиралась дать ему выпутаться так легко. Но ведь он не был отцом ее детей.
И не она его любила.
Я не стала обращать внимание на ее протесты и включила мобильный. Он тут же заморгал сигналом «новое сообщение». Я выслушала жалобный голос Грега. В нем звучало отчаяние — да, конечно, насчет работы тоже, но ведь и насчет меня. Я прослушала сообщение еще раз. И еще раз. Набрала его номер. Никто не ответил.
— Я еду к нему, — сказала я. — С ним что-то случилось.
— Не надо ударяться в мелодраму, закончи хотя бы обед.
— Клара, ты не слышала его голос! Я поехала.
— Ты позволяешь ему топтать тебя как угодно, — завела она нотацию.
— А ведь она права, и ты сама знаешь, что она права, — прокомментировал Нерожденный.
— Он потеряет к тебе остатки уважения, и так и будет к тебе относиться… — продолжала Клара.
— Половая тряп-ка, половая тряп-ка, половая тряп-ка… — скандировал Нерожденный, как на футбольном матче.
— …снова и снова.
— …половая тряп-ка, половая тряп-ка…
— Заткнитесь вы оба! — заорала я.
Тишина.
— Клара, ты мне не мамаша, — огрызнулась я. Потом глянула на свое пузо и добавила: — А тебе здесь не этот чертов фильм «Уж кто бы говорил».
Меня затрясло. Клара положила руку мне на плечо:
— Сядь, я принесу тебе травяной чай.
— Прости, Клара, я просто с ума схожу. Поэтому я сейчас поеду к нему. Спасибо за сегодня. Я тебе позвоню.
Я повернулась и вышла.
— Могу ли я сказать только… — предельно вежливо отважился Нерожденный.
— Ни слова больше!
ДВАДЦАТЬ:
«барберри», «нокиа», чертова мать тереза
Ясмин Фиш: Это было последним эпизодом в исходном варианте сценария (вроде бы исходном — я уже путалась в них). Та сцена, где Джо стукает резиновым шариком по столу и, когда тот подпрыгнет, ловит его. Мы сняли восемнадцать дублей — он никак не мог поймать этот шарик. Он заявил, что ему мешает присутствие Ребекки. Я так и не поняла чем — она сидела в дальнем углу павильона и что-то читала. Но Кевин попросил ее выйти, и она ушла к себе в гримерную.
Группа приготовилась к девятнадцатому дублю. Джо настраивался так, будто ему предстояло прочесть монолог Гамлета, тот, здоровенный, который в школе мне так и не удалось выучить. Наконец Первый заорал:
— Всем занять свои места!.. Тишина в студии!.. Камера! И-и-и — начали!
Джо бросил шарик на стол.
Он поймал шарик.
Кевин Френч так расслабился, что пробормотал:
— Наконец-то, блин…
Джо начал свою реплику:
— Самонакачи… — и тут раздался звонок мобильного.
Кевин взревел:
— Найдите мне СЕЙЧАС ЖЕ этот гребаный мобильник!
Шеф полиции Тодди тут же включилась в дело:
— Как можно быть таким кретином?! — завопила она.
Через пару секунд электрик, тот, что помельче, схватил сумочку от Барберри и вытащил оттуда изящную «нокию».
Тодди была убита наповал.
Я сунула руку в карман штанов и нажала на своем мобильном кнопку «отмена звонка». «Нокиа» перестала верещать.
Безусловно, это был лучший момент в моей жизни.
Вероника Д: «Я думала, ты там крутишься со своими новыми фанами из съемочной группы», — сказала я Ребекке.
— Так и было, но Джо слышит мое дыхание с дистанции сорок футов. Это мешает ему работать.
У нее в руках была стопка бумаги — какая-то распечатка. Присев, она взялась за чтение.
— Это что у тебя, солнышко? — спросила я.
— Тс-с, я очень занята, не мешай.
Вот и поговорили.
Ясмин Фиш: Тодди всю неделю бросала где попало свою яркую сумочку от Барберри. Не так уж трудно было залезть внутрь и включить ее мобильник. И не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы выяснить ее номер — он был указан напротив ее имени в списке рабочей группы.
Кевин подошел к электрику, взял у него «Нокию». Затем повернулся к Тодди, протянул ей телефон и совершенно спокойно сказал:
— Вон из павильона ко всем чертям, и чтоб ноги твоей никогда не было на площадке, где я работаю.
Безусловно, безусловно, это был самый лучший момент в моей жизни.
Тайрон Эдвардс: В обед подхожу к Хаккану и говорю:
